Забор костного мозга у донора последствия. Как получают стволовые клетки периферической крови? Что такое «донор костного мозга»

Лейкоз, лейкемия, белокровие или рак крови - это одно и то же злокачественное заболевание кровеносной системы, у которого есть множество разновидностей. Большинству заболевших лейкозом трансплантация костного мозга - именно он создает новые частицы крови взамен погибающих, также в нем содержатся стволовые клетки, отвечающие за иммунитет. Костный мозг выглядит как обычная кровь, только располагается в кости.

Процедура забора костного мозга выглядит так: сначала донор сдает кровь на типирование и попадает в базу, затем, когда возникает необходимость, его приглашают в больницу сдать костный мозг, который извлекают из подвздошных костей под общим или эпидуральным наркозом. Процедура безопасна, а донор восстанавливается уже в течение двух недель. Реципиентам пересаживают костный мозг с помощью обычной капельницы через вену.

Олег и Владимир

Олег Милосердов, реципиент

25 лет, Москва

Осенью 2012 года я начал ощущать слабость, которая не проходила. В течение месяца я продолжал жить как ни в чем не бывало, заниматься спортом, но потом по телу пошли синяки, а я оказался в предобморочном состоянии. Мы с мамой поехали в клинику, там мне сделали анализ крови и сказали, что надо срочно ехать в больницу. В Гематологическом научном центре подтвердили диагноз «лейкемия» и начали лечение. Сначала мне сказали: «Вам придется полечиться минимум полгода», - и я подумал, что это очень много. В итоге все длилось гораздо, гораздо дольше.

После второго курса химиотерапии стало ясно, что так просто от лейкемии мне не отделаться, поэтому встал вопрос о пересадке костного мозга. Моя сестра не подошла, а спустя месяц нашли Владимира. Пересадка костного мозга проходила тяжело, он плохо шел - медбрат прямо выдавливал эту бордовую густую жидкость, иначе она не капала. Вначале все было нормально, а под конец стало очень больно, меня скрутило, пришлось даже принять обезболивающее.

Мое тело с донорским костным мозгом не подружилось. Кожа покрылась черными пятнами, появились проблемы со слизистыми - все в язвах, губы были в мясо. Еще возникли ужасные проблемы с костями - был некроз коленей.

Было страшно: ты думаешь, что остались считаные недели и на этом все. Но я осознавал, что если сейчас расслаблюсь и не буду каждое утро брать ноутбук и работать, общаться с друзьями и родными, то необходимость в дальнейшем пребывании в этом мире постепенно уйдет. Я продолжал жить и верить в то, что все получится.

Владимира пришлось беспокоить два раза: спустя два месяца мне потребовалась пересадка стволовых клеток. Трансплантация стволовых клеток - аналогичная процедура, только тут материал жидкий и пересадка проходила совсем безболезненно. Они тоже сначала не приживались, но в один момент все стало нормально.

Я лежал вообще без иммунитета в боксе, где со всех сторон на меня дула вентиляция, чтобы выгонять всякие вирусы. Вместо 30 дней я пробыл там пять месяцев, и под конец лечения я уже сходил с ума, орал песни «Короля и Шута». В больницу я попал спортивным человеком весом в 70 килограмм, а вышел через два года с весом 55 килограмм. На данный момент набрал только 60. Я не до конца восстановился: у меня по-прежнему слабый иммунитет, постоянно цепляются болячки, от которых сложно избавиться. Грипп, например, смертельно опасен, а кровотечение из носа или любая ранка заживает очень долго.

Вообще, мне очень трудно принимать помощь - кажется, что я кого-то напрягаю. А здесь в спасении своей жизни пришлось задействовать много людей. Моя девушка (сейчас уже жена) и родители все время были рядом, поддерживали и словом, и делом. Мне казалось, что им тяжелее, чем мне, хотелось поддержать их, но как это сделать - было непонятно.

Огромное спасибо моему донору. Владимиру пришлось отрываться от работы и семьи, ехать, сдавать все это. Мне кажется, у человека должен быть сильный дух, чтобы просто так помочь незнакомому человеку. Он даже не знал, кто я и что из себя представляю, надо ли мне вообще помогать. И я ему буду благодарен всю жизнь. Я не знал и до сих пор не знаю, как выразить ему свою признательность, не могу ничем ему отплатить.

Мы впервые встретились с ним на Дне донора. Сначала я вышел на сцену, потом объявили его. Смотрю в зал и вижу, как он встает, выходит.

К сожалению, у него был свободен всего один день, но мы прогулялись по Москве, сходили на Красную площадь. Обсуждали все на свете, рассказывали про себя. Это человек с большой буквы, у него добрые глаза, с ним хочется общаться. У нас не возникло никаких барьеров. Классный парень! Я надеюсь, что чуть позже, когда разберусь со своим здоровьем, приглашу его с семьей в Москву в гости.

С одной стороны, я не хочу агитировать людей становиться донорами, ведь это личное желание каждого. Но человек, решившийся на это, будет жить с пониманием, что спас чью-то жизнь. И выздоровевший сможет дальше радоваться, улыбаться, заводить семью. Просто жить.

Владимир Некрасов, донор

34 года, Омутнинск, Кировская область

В 2008 году у нас в городе открылся плазма-центр. Я пошел сдавать плазму, так как подумал, что даже если в таком маленьком городке открылся центр, значит, она очень нужна. Там же мне предложили пополнить регистр потенциальных доноров костного мозга. Я не думал, что это когда-нибудь пригодится, но спустя четыре года мне позвонили и сказали, что в Кирове один мужчина болеет лейкозом, ему нужна пересадка костного мозга, а я подхожу по всем параметрам. Без всяких колебаний я согласился.

Я приехал в Киров, прошел обследование и стал донором. Мне ничего не сказали о человеке, которому я помогаю. А через два месяца мне снова позвонили и сообщили, что у реципиента рецидив, костный мозг не прижился, и теперь нужны стволовые клетки. Я рванул в Киров. Забор клеток шел всего полчаса: тебе подключают капельницу, кровь из одной руки течет по трубке в специальный аппарат, там сортируется на плазму, стволовые клетки и другие необходимые элементы, а очищенная втекает в другую руку. Это было абсолютно безболезненно, потому что я находился под наркозом - кстати, первый раз в жизни.

В основном моя семья была не в курсе: я не хотел, чтобы родные переживали и капали на мозг. Знала только жена, она спокойно к этому отнеслась. Пара знакомых сказали, что донорство костного мозга - страшно и опасно, а костный мозг берется из позвоночника.

Очень хотел познакомиться и убедиться, что он живой, выздоровел и стоит рядом со мной. Наконец, 15 сентября, в День донора костного мозга, в Москве организовали встречу доноров и реципиентов и позвали меня.

Мы с Олегом оба опоздали минут на пять, почти одновременно вошли в зал и стояли в метрах пяти друг от друга, ничего не подозревая. А потом уже познакомились: побыли на торжественной части где-то час, потом пошли обедать и гулять по Москве. Он рассказывал, как попал в больницу, как лечился. Вечером я уже уезжал, так что времени у нас было немного. Сейчас мы общаемся в социальных сетях, созваниваемся.

Я горжусь, что помог человеку, но героем себя не считаю. Донором быть не так сложно и больно, как пациентом. От донора ничего не убудет, а человеческая жизнь спасена.

Наталья и Ирина

Наталья Черняк, реципиент

47 лет, Москва

У меня ничего не болело, но я очень плохо себя чувствовала. Я работала в аэропорту и на ночных сменах просто падала в обморок. Покупала бутылку воды - и мне тяжело было ее нести. Однажды у меня поднялась температура: вызвали врача, я сдала кровь, и по ней сразу определили лейкемию, отправили в больницу. Новость о болезни меня огорошила, я почувствовала какое-то опустошение. Первый вопрос был: «Это лечится?» Мне ответили, что да, лечится. Эти два слова дали мне такую надежду, что я поверила в выздоровление.

Диагноз поставили в сентябре 2014 года. У меня было 94% бластных клеток (незрелые клетки, которые при созревании превращаются в функциональные клетки крови. При острых лейкозах содержание бластных клеток в костном мозге и крови повышается, причем они содержат генетический дефект, ведущий к нарушению клеточного деления и созревания. - Прим. ред. ). Лечение давалось мне очень тяжело. Примерно за год я прошла шесть или семь курсов химиотерапии, четыре из них - высокодозные. Перед лечением я весила 58 кг, а когда при выписке мне дали надеть джинсы, в которых я приехала, сначала я подумала, что они чужие, потому что похудела килограммов на 17. И, естественно, не было ни волос, ни бровей, ни ресниц.

Потом мне сказали, что я кандидат номер один на трансплантацию. Стало страшно, проскользнула мыслишка, что вдруг все-таки не найдут донора, но я посмотрела своему лечащему врачу в глаза и поняла, что верю ему. Донора искали около месяца, подошло 16 человек из Швейцарии и Америки. А потом подходящий человек появился в российской базе, и мне назначили операцию.

Пересадка костного мозга - это как обычное переливание крови. Я была в сознании, мне поставили обычную капельницу и перелили костный мозг минут за 30. Первую неделю я отлично себя чувствовала, а потом мне стало жестко плохо: не было сил, я теряла сознание, не могла согнуть колени, болели суставы. Но мне казалось это такой фигней по сравнению с тем, что я пережила. Это продолжалось пару месяцев: лежишь в этой стерильной комнатке, и весь мир по одну сторону, а ты по другую. Вход только в специальной одежде и масках.

Меня поддерживали дочка и мама. Были постоянные звонки, подбадривающие эсэмэски от друзей. Дочь разговаривала со мной не как с больной, не сюсюкалась, а вела себя так, будто ничего и не происходит, а мы сидим в нашей квартире и болтаем обо всем на свете.

Я ничего не знала об Ирине. Врачи сказали только, что это худенькая девочка. За несколько месяцев до знакомства мне разрешили написать ей письмо - без адресов и имен. Я написала, что очень благодарна ей, - у меня руки тряслись, очень волновалась. Она ответила с какими-то смайликами, и я поняла, что она суперпозитивная девчонка. Потом отправила ей новогоднюю открытку. Спустя два года в Гематологическом центре мне дали контакты Ирины, и мы стали общаться. Первый раз встретились в центре Москвы.

Я считаю, что она герой, хотя такие люди говорят, что на их месте так бы поступил каждый. На самом деле далеко не каждый. Нам было так легко и комфортно общаться. Ирина рассказала, что ее сподвигло к донорству, и я поняла, какое это совпадение и счастье, что она смогла мне помочь. Теперь, когда Ирина бывает в Москве, мы часто гуляем, сидим в кафе.

Я знаю, что донорство не приносит вред здоровью. У меня тоже забирали костный мозг перед трансплантацией, и никаких болей и неприятных ощущений не было. Это благое дело - спасение человеческой жизни.

Ирина Лебедева, донор Натальи

30 лет, Санкт-Петербург

Я стала донором в 2015 году, когда еще жила в Иркутске. У меня заболел близкий друг, и я думала, чем могу ему помочь. Решила сдать анализ крови на типирование, понимая, что конкретно другу вряд ли помогу, но если и не ему, значит, кому-то другому. В Иркутске нигде не берут кровь на такой анализ, в нашей онкологической клинике попросту нет оборудования. Тогда я поехала в Петербург и вступила в регистр доноров там. Через год мне позвонили и пригласили на процедуру. Я ждала этого момента: знала, что собиралась делать, и была уверена в этом.

Приехала в Петербург, и там мне начали колоть препарат, который стимулирует выброс стволовых клеток в кровь. Неделю я ходила их вырабатывала, а потом их изъяли. Больно не было. Боль, которую испытывают люди, болеющие лейкемией, не идет ни в какое сравнение. Самое неприятное - установка катетера в шейную вену. У меня рост 156 см, нет гигантского кровяного давления, и через руку необходимый материал просто не набрали бы.

Побочных эффектов вообще не может быть: тебе неделю вкалывают препарат, который стимулирует иммунитет, и я чувствовала себя так хорошо, как не чувствовала уже давно.

Про Наталью сказали только, что она старше меня. Я думаю, что донору и реципиенту ничего не положено знать друг о друге из-за медицинской врачебной этики. Ведь не факт, что даже при хорошем раскладе пациент выживет, это все сугубо индивидуально, зависит от условий жизни, состояния здоровья. И если вдруг это случится, не должно быть претензий к донору, каких-то обвинений.

Мы встретились через два года в Москве, это было 2 или 3 января. Мне хотелось увидеть Наталью, узнать ее историю. Я запомнила, что в тот день народу было так много, что в кафешки и рестораны в центре была очередь. Мы долго не могли найти место, чтобы присесть и поговорить. Обскакали весь центр. Потом проговорили весь вечер, знакомились. Гуляли. Наташа очень милая, все принимает близко к сердцу. Я так рада, что смогла ей помочь. У нее есть дети, родители, люди, которые ее любят. И у нее появился шанс жить.

Мария и Александра

Мария Самсоненко, реципиент

38 лет, Москва

За несколько месяцев до того, как я узнала о своей лейкемии, я сильно похудела. По вечерам поднималась температура. Я пошла в обычную поликлинику, где мне сказали, что, возможно, у меня грипп, и выписали таблетки. Становилось хуже. 8 марта 2006 года я не смогла мешать сахар в чае - муж психанул и отвез меня в платную клинику. Оттуда меня отвезли в 52-ю клиническую больницу, где и поставили диагноз «хронический миелолейкоз».

За 13 лет до этого у меня умерла мама от рака груди, и я думала о том, почему это опять случилось в нашей семье. Пару дней я рыдала и жалела себя. Через три недели у нас должна была быть свадьба: мы с мужем жили в гражданском браке и все никак не могли дойти до загса. И муж сказал: «Если ты не вылечишься и забьешь на себя, мы с тобой не пойдем в загс». Я взяла себя в руки и решила, что вылечусь любой ценой. Моя мама не дожила до момента, когда я вышла замуж и родила детей, и я не могла представить, что пропущу важные события в жизни своей дочери. Это как-то подтолкнуло меня.

Врачи сказали, что выведут меня в ремиссию курсами химиотерапии, но предупредили, что она будет недолгосрочная, поэтому нужна трансплантация. В первую очередь предложили мою младшую сестру Сашу. Я боялась, что сестра не подойдет, но мне повезло. На тот момент они с мужем планировали второго ребенка, но свои планы подвинули.

29 ноября мне провели трансплантацию костного мозга. Во время самой процедуры было не страшно, страшно стало после. Когда костный мозг оказывается в теле другого человека, он может начать бунтовать. У меня облезала кожа, меня тошнило. Родные очень поддерживали. Муж - мой тыл всегда, сестра физически спасла мне жизнь, тетя каждый день приходила и приносила протертые бульончики и детское питание, кормила из ложки, а папа взял на себя все материальные расходы. Через две недели после трансплантации мне разрешили смотреть телевизор и по чуть-чуть читать, и я попросила у папы книжку, а у мужа диск. Муж принес фильм «Аврора» - про девочку, которая умирает от рака после чернобыльской катастрофы, а папа дал книгу «Архипелаг ГУЛАГ». Я сказала: «Вы издеваетесь оба, что ли? Вот это позитив». В марте 2008 года мне поставили полную ремиссию.

Александра Поляк, донор и сестра Марии

36 лет, Москва

Я была дома, когда позвонил наш папа и сказал, что Маша в больнице и что у нее подозрение на лейкемию. У меня был шок, потому что я знала, насколько это серьезно. Первая реакция - слезы, нервы сдают, головные боли.

Я увиделась с сестрой через два дня, она уже лежала в больнице. Вид у нее был ужасный: она была худющая до ужаса. До этого мы не виделись недели две, и она просто растаяла на глазах. Она переживала больше за мужа и дочку, ей тогда было пять-шесть лет.

В Гематологическом научном меня начали готовить к пересадке костного мозга. У меня даже не возникало вопросов - сдавать какие-то компоненты крови или не сдавать, это было настолько естественно. Мы с сестрой очень дружны, и я была бы готова даже ногу отрезать, чтобы ей ее пришили куда-нибудь, если бы это помогло. И меня начали обследовать.

Обновление организма произошло абсолютное. Мне сказали что я буду молодей молодых. Сам забор костного мозга происходил так: операционный блок, где играет музыка, ты лежишь голенький, тебя переворачивают на бочок, ставят укол, чтобы отключить всю нижнюю часть туловища. Потом переворачивают на живот, делают два прокола в копчике и выкачивают оттуда костный мозг. Из меня взяли 1400 грамм вместе с кровью и плазмой, а сестре нужно было где-то 700 миллилитров. Перед этим меня спросили, хочу ли я знать, как все происходит и как врачи общаются, или хочу поспать. Я выбрала второе. Быстро отключилась, мне мерещились какие-то Чебурашки. А потом открываю глаза - и я уже на спине, на каталке и в палате. Чуть болел копчик, но я йодом помазала - и все.

Мы и до болезни были дружны. А после - так вообще. Многие, кто нас не знает, считают, что мы близнецы, хотя у нас два года разницы. Мы постоянно вдвоем, и, мне кажется, я только спать хожу к себе домой. Раньше Маша салатики готовила, была вся в детях, а я была более боевая. После истории с лейкемией получилось как-то наоборот. Наверное, человек, побывав около этой черты, меняется и хочет успеть сделать больше. Маша как вечный двигатель.

Конечно, есть выбор - быть донором или нет, но тот, кто понимает, что жизнь самое ценное, с радостью станет донором. Чтобы избавиться от стереотипов, можно общаться с врачами и волонтерами фондов. Мне кажется, нам надо сплотиться и быть дружнее, милосерднее, потому что помощь другим - святое дело.

При каких болезнях требуется донорство костного мозга?

Костный мозг, а точнее его составляющая – гемопоэтические стволовые клетки – необходимы при нарушениях кроветворения и иммунитета пациента. Прежде всего, эти клетки нужны при злокачественных образованиях крови – различного рода лейкозов и лимфом. Также пересадка костного мозга помогает при лечении иммунодефицита (врожденного и приобретенного), болезней костного мозга, нарушениях метаболизма и аутоиммунных заболеваний.

Трансплантация костного мозга не гарантирует, что больной полностью выздоровеет, но существенно повысит его шансы на продление жизни.

Как стать донором костного мозга?

Стать донором костного мозга в первую очередь просят близких родственников больного: вероятность того, что их клетки подойдут пациенту, наиболее высоки. Однако иногда возникает несовместимость, тогда ищут человека, чей материал не вызовет иммунных реакций и не приведет к его отторжению.

Потенциальных доноров заносят в специальный регистр, но прежде они проходят процедуру типирования, в ходе которой определяется, кому могут подойти их клетки (устанавливается набор генов, отвечающих за совместимость – HLA-фенотип). Для этого человеку всего лишь нужно сдать кровь. Отметим, что донором костного мозга может стать любой желающий в возрасте 18-50 лет, не имеющий в анамнезе серьезных заболеваний (гепатит, рак, ВИЧ и другие).

Как проходит процедура отбора костного мозга у донора?

Если человек, занесенный в национальный регистр доноров, оказался подходящим для трансплантации костного мозга (проверяется совместимость с конкретным пациентом), ему предлагается прийти на процедуру забора стволовых клеток. Это делается двумя способами: материал берется из тазовых костей или из крови.

Отбор костного мозга из тазовой кости

Донор госпитализируется за сутки до процедуры, ее проводят под общим или эпидуральным наркозом. В момент операции донору делают несколько проколов, из которых отбирают костный мозг. Донор отдает приблизительно 1000 мл жидкости: это всего около 5% от всей доли костного мозга. Процедура занимает около получаса.

Отбор костного мозга через кровь

За неделю до процедуры донор начинает принимать специальный препарат, вызывающий выброс стволовых клеток в кровь. Суть операции – сепарация крови донора: у человека берут кровь из вены, она прогоняется через специальный прибор, с помощью которого отделяются гемопоэтические стволовые клетки. Остальная кровь возвращается в организм через вену на другой руке. Такой способ занимает гораздо больше времени – до 5-6 часов.

Последствия после процедуры отбора костного мозга

Медики заверяют, что для здорового человека донорство ничем не грозит: организм полностью восстановится через некоторое время. Однако небольшие неприятные последствия для самочувствия все-таки имеются. Если отбор костного мозга осуществлялся через тазовые кости, у человека могут возникнуть недомогания, связанные с анестезией (тошнота, головокружение), кроме того, некоторое время он может ощущать костные боли. На полное восстановление организма уходит около месяца.

Отбор костного мозга через кровь может вызвать такие же неприятные ощущения, как при ОРВИ: головные и суставные боли, иногда повышается температура. Организм восстанавливается в течение двух недель.

В редких случаях возможны осложнения: анемия, инфекционные заболевания. Отметим, что донорам оформляют специальную страховку, поэтому в случае возникновения проблем бесплатное лечение гарантировано.

Получают ли доноры плату за сданный костный мозг?

Официальная медицина предполагает, что донорство – это добровольная помощь человека страждущим, поэтому никаких денежных выплат не предусматривается, хотя фонды, занимающиеся поиском доноров, могут поощрять его какими-либо приятными бонусами. Неофициально цена, по некоторым сведениям, может доходить до нескольких тысяч евро.

Пациенты тратят на лечение существенно больше. Так, в Германии цена операции по пересадке костного мозга и последующее наблюдение в клинике достигает 210 тыс. евро, в Израиле – до 240 тыс. долларов. За поиск подходящего донора приходится платить свыше 20 тыс. долларов. В России поиск оплачивают благотворительные фонды, причем в донорах костного мозга, по сведениям фонда «Подари жизнь», ежегодно нуждаются 800-1000 больных детей.

Каждый день тяжелобольные дети и взрослые ждут доноров, готовых пожертвовать здоровые кроветворные клетки . Щедрость совершенно незнакомых людей дает им надежду на выздоровление. Эта процедура известна как донорство костного мозга, и с ней связано много мифов и заблуждений. Вместе с экспертами благотворительного фонда AdVita и Федерального научно-клинического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева мы разобрали несколько самых распространенных из них. Мы надеемся, что с каждым годом все больше людей в России будут вступать в регистр доноров костного мозга. Это спасет жизни сотен детей и взрослых, нуждающихся в трансплантации .

Еще больше информации о том, что такое трансплантация костного мозга см. в специальном проекте фонда «Родная кровь» , например, в статье «Ликбез по ТКМ» .

Миф #1: Костный мозг - то же самое, что спинной мозг
Факт: Эти два органа выполняют совершенно разные функции и состоят из разных видов клеток. «Спинной мозг состоит из нейронов и отростков нервных клеток и относится к центральной нервной системе. Костный мозг - это орган кроветворной системы, ткань, находящаяся внутри кости, - поясняет Кирилл Киргизов, врач-гематолог, заведующий отделом научных исследований и клинических технологий ФНКЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева. - Если главная задача спинного мозга - передача импульсов, то костный мозг отвечает за процесс кроветворения и выработки иммунных клеток».

Но, к сожалению, из-за недостатка доступной информации многие россияне не до конца представляют, что такое костный мозг и где он находится. «Нам даже однажды позвонили и спросили, можно ли стать донором части головного мозга, - рассказывает Мария Костылева, координатор донорской службы фонда AdVita. - Поэтому рассказ о донорстве гемопоэтических стволовых клеток мы всегда начинаем с небольшого анатомического обзора».

Миф #2: Сдавать костный мозг очень больно
Факт: Донорство кроветворных клеток не связано с сильным болевым синдромом. «Поскольку костный мозг часто путают со спинным, то распространен миф о том, что забор будет делаться из позвоночника и при этом донор будет испытывать острую боль, - рассказывает Мария Костылева. - На самом деле это относительно безболезненная процедура». «Более того, словосочетание "донорство костного мозга" уже не выражает сути этого вида донорства. Определение появилось в 1960-х годах, когда для трансплантации использовался исключительно костный мозг, получаемый непосредственно из кости, - добавляет Кирилл Киргизов. - Сегодня мы говорим трансплантация гемопоэтических стволовых клеток , которые содержатся и в костном мозге. Эти клетки можно получить как из костного мозга , так и из периферической крови ». Таким образом, донорство костного мозга будет правильнее называть донорством гемопоэтических стволовых клеток».

Существует два способа донорства гемопоэтических стволовых клеток. В одном случае извлекают костный мозг из тазовой кости с помощью иглы. «Мы проводим эту процедуру под общим наркозом или с помощью эпидуральной анестезии, в зависимости от предпочтений донора, - поясняет Лариса Шелихова, заведующая отделением ТГСК № 1. - Мы всегда индивидуально подбираем анестезию с учетом состояния донора и прежде всего заботимся о его здоровье».

Во втором случае гемопоэтические стволовые клетки выделяются из периферической крови донора, то есть из крови, циркулирующей по сосудам тела. «Единственное болезненное ощущение при этом - укол иглы в начале процедуры, - рассказывает Кирилл Киргизов. - Также перед тем, как мы начинаем сепарировать клетки, донор в течение нескольких дней получает инъекции препарата, стимулирующего выход кроветворных клеток в периферическую кровь».

При заборе гемопоэтических клеток из периферической крови донор какое-то время проводит под наблюдением врачей. «Донор может ощущать гриппоподобные симптомы, в таком случае мы тоже наблюдаем за донором и при необходимости оказываем симптоматическую помощь», - говорит Кирилл Киргизов. Врачи рекомендуют конкретный способ забора гемопоэтических стволовых клеток в зависимости от диагноза пациента и предполагаемого метода лечения, но окончательное решение в любом случае будет принимать донор.

Миф #3: Сдавать костный мозг опасно
Факт: Существуют абсолютные и относительные противопоказания к донорству гемопоэтических стволовых клеток. Они, как правило, сходны с противопоказаниями к донорству крови . Прежде чем человек сдаст кроветворные клетки, врачи проводят тщательное обследование, определяющее отсутствие противопоказаний. Это сводит к минимуму риск осложнений. «Преувеличением будет сказать, что донор ничем не рискует, сдавая гемопоэтические стволовые клетки. Однако развитие медицинских технологий делает эту процедуру достаточно безопасной», - поясняет Лариса Шелихова. Согласно принятому в международной практике регламенту, решение о том, допустить ли человека к донорству, принимают врачи из клиники, никак не связанной с той больницей, где будет проходить трансплантация. «Это делается для того, чтобы максимально защитить донора, - поясняет Кирилл Киргизов. - Мы соблюдаем это правило. Донор и реципиент не должны знать друг о друге и не могут находиться в одной больнице. Знакомство донора и реципиента возможно только спустя два года после трансплантации».

О низком риске для здоровья донора говорит и тот факт, что с недавнего времени отечественные страховые компании страхуют доноров гемопоэтических стволовых клеток на случай осложнений. «Это решение было революционным, - комментирует Кирилл Киргизов. - Оно позволяет максимально защитить российских доноров. В международной практике такое страхование проводится давно и доказало, что осложнения при донорстве кроветворных клеток встречаются крайне редко».

Миф #4: Восстановиться после донорства костного мозга трудно
Факт: Способность к регенерации гемопоэтических стволовых клеток настолько высока, что при необходимости донором можно становиться несколько раз в жизни без последствий для здоровья. «Гемопоэтические клетки восстанавливаются в организме донора достаточно быстро, повторное донорство возможно уже через 3 месяца после забора клеток, - рассказывает Лариса Шелихова. - Мы обязательно наблюдаем донора около суток после забора гемопоэтических стволовых клеток и даем рекомендации по поводу дальнейшего наблюдения и необходимых анализов».

Миф #5: Поиск и активацию доноров оплачивает государство
Факт: Квот на активацию неродственных доноров в России пока не существует. Министерство здравоохранения выделяет квоты на проведение трансплантации, а также незначительное количество квот на родственное донорство. Число квот очень ограниченно и не покрывает количество трансплантаций, что влечет за собой необходимость обращаться в благотворительные фонды. «Поэтому оплата активации российского неродственного донора (подробное обследование, анализы, необходимые препараты в случае забора клеток из периферической крови), его проезд в клинику и проживание оплачиваются также благотворительными организациями, - поясняет Мария Костылева. - Вот только цена активации донора из России (поиск донора в отечественном регистре проводится бесплатно) значительно ниже, чем цена поиска и активации донора из международного регистра. В Германии это обойдется примерно в 18 000 евро, в России - от 150 до 300 тысяч рублей». Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова официально существует и развивается с 2013 года. Регистр объединил 12 региональных российских регистров и один казахский.

Миф #6: Стволовые клетки россиян отправляют за границу
Факт: На самом деле гемопоэтические стволовые клетки российских доноров не так часто пересекают границы страны. К сожалению, объединенная база данных российского регистра пока не входит в международную поисковую систему доноров гемопоэтических стволовых клеток. Мария Костылева поясняет: «Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова пока не включен в международную поисковую систему доноров костного мозга BMDW . На сегодняшний день в регистре могут осуществлять поиск только российские клиники». «Очень жаль, что Национальный регистр пока не подключен к международной базе, - добавляет Кирилл Киргизов. - Именно сотрудничество регистров из разных стран позволяет нам, врачам, своевременно находить доноров тем пациентам, которым не удалось подобрать генетически совместимой пары в национальном регистре. А ведь время поиска донора всегда ограниченно».

Миф #7: Если донору не позвонили из регистра в течение года, значит он никому не подошел
Факт: С момента забора крови на HLA-типирование до момента донорства гемопоэтических стволовых клеток может пройти несколько лет. Международная статистика последних лет говорит, что в течение года примерно каждый тысячный участник регистра становится реальным донором. В России, по оценкам, сейчас донором становится приблизительно каждый 700-й человек, сдавший кровь на типирование. Кирилл Киргизов поясняет: «Это связано с тем, что в каждом случае неродственного донорства мы ищем 100% совпадение по определенным параметрам, так называемым локусам. При этом роль играет еще множество факторов. Гемопоэтические клетки невозможно заготовить заранее, подбор донора - это всегда кропотливая работа, в которой учитываются все возможные последствия для донора и реципиента».
«Сейчас, когда российский регистр небольшой по мировым меркам, мы не так часто находим в нем доноров, - говорит Лариса Шелихова, - но развитие его безусловно необходимо». Кирилл Киргизов считает, что развитие российского регистра можно считать вопросом национальной безопасности: «Россия - удивительная многонациональная страна, и сейчас важно отразить это этническое разнообразие в российском регистре, поскольку для некоторых "изолятов" - генетически обособленных популяций (например для представителей коренных народностей Севера или некоторых этносов, проживающих на Кавказе) - найти генетически близких доноров крайне сложно».

Миф #8: Вероятность, что пациент вылечится после трансплантации, мала
Факт: Конечно, все зависит от диагноза, состояния на момент пересадки и многих других факторов, но в любом случае это последняя надежда для пациентов, ожидающих трансплантации, и чем дольше реципиент ждет своего донора, тем меньше шансов остается.
«Медицина стремительно развивается. Возможности, казавшиеся недостижимыми, становятся реальностью. Сейчас наши пациенты полностью выздоравливают после трансплантации значительно чаще, чем еще пять лет назад, - рассказывает Лариса Шелихова. - Кроме того, расширился перечень заболеваний (аутоиммунные, генетические), которые теперь лечатся с помощью трансплантации». «Сложно представить себе более значительный и вызывающий уважение поступок, чем донорство, - считает Кирилл Киргизов. - Донор осознанно и безвозмездно делится с незнакомым человеком своими здоровыми клетками, давая ему шанс на выздоровление».

Мы верим, что увеличение донорского регистра, исчезновение «страшных» мифов о донорстве дадут шанс на выздоровление большим и маленьким пациентам. Узнать подробности о том, как стать донором кроветворных клеток, можно на сайте благотворительного фонда AdVita . Донорство кроветворных клеток - ответственный и серьезный шаг. Совершая его, мы спасаем жизни.

26 Февраля 2016

«Наша цель – замещение иностранных доноров российскими»

Благотворительный фонд помощи тяжелобольным детям Русфонд опубликовал программу развития Национального регистра доноров костного мозга имени Васи Перевощикова в 2016 году. За год число доноров-добровольцев, внесенных в локальные регистры фонда, планируется увеличить почти вдвое. Национальный регистр создан с целью постепенного замещения иностранных доноров российскими. Подбор «своего» донора обходится в десятки раз дешевле, а результаты трансплантации клеток из национального регистра, как правило, лучше, говорят специалисты.

Умные клетки

Сегодня процесс пересадки стволовых клеток – наиболее действенный метод лечения онкологических, гематологических, аутоиммунных заболеваний. Гемопоэтические стволовые клетки – предшественники кровяных. Пересаженные больному клетки быстро размножаются и дают здоровое потомство, восстанавливают кроветворение организма, увеличивают стойкость к вирусам. Другой возможности для получения этих клеток, кроме как от донора костного мозга, нет.

Трансплантация гемопоэтических клеток реципиенту проводится внутривенно, через катетер. Это очень умные клетки: через 2 часа после введения около 30% может пропасть в легкие или печень, но большая их часть добирается до освобожденных химиотерапией костномозговых ниш, чтобы поместиться там и дать начало новому кроветворению. При этом у реципиента группа крови меняется на донорскую. На «утрясание» иммунологической ситуации, когда реципиент должен полностью подружиться со своим новым костным мозгом и теми клетками, которые он производит, уходит около года.

Зачем нужен национальный регистр

Регистры доноров костного мозга нужны для поиска совместимых неродственных доноров, от которых можно проводить спасительные трансплантации для нуждающихся в этом больных. Многие страны ведут активную работу по расширению таких регистров. В настоящее время существует около шестидесяти баз, которые объединены в общую всемирную. Общее количество возможных доноров составляет примерно 20 млн человек. Благодаря таким международным регистрам удается найти подходящий вариант для 60-80% больных пациентов.

В России такие программы пока находятся в зачаточном состоянии, общее количество протестированных потенциальных доноров невелико, и не позволяет проводить эффективный подбор клеток для всех нуждающихся в помощи больных. За четверть века развития в России этого направления в лечении лейкозов российские гематологи провели сотни неродственных трансплантаций. Но донорами для больных за редким исключением становились иностранцы, искать которых приходилось (и приходится до сих пор) в международных регистрах. Среди причин этого – отсутствие своего донорского регистра.

«Мы создали и развиваем Национальный регистр с целью постепенного замещения российскими донорами доноров-иностранцев, – рассказали в Русфонде. – Поиск в Национальном регистре и использование российских доноров в десять с лишним раз дешевле, чем те же процедуры с использованием международных баз и доноров-иностранцев. Более того, поиск в Национальном регистре дает и серьезный выигрыш во времени, что часто является решающим фактором в лечении больного. Мы в нашем регистре находим совместимого донора в среднем из 540 потенциальных, в то время как в международных базах мира – только одного из 10 тыс. потенциальных».

Цена вопроса

Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова, созданный в 2013 году Русфондом совместно с Первым Санкт-Петербургским медуниверситетом и рядом других организаций, в настоящее время состоит из восьми локальных регистров и насчитывает около 45 тыс. потенциальных доноров. В эту базу включены также данные регистра Казахстана. От доноров из регистра с начала проекта проведено более 80 трансплантаций костного мозга. С начала проекта на развитие регистра было привлечено почти 240 млн рублей пожертвований.

Среди локальных регистров, которые финансирует государство, крупнейший в национальной базе Кировский, Новосибирский и Московский – регистр федерального Гематологического научного центра (ГНЦ). Говоря о программе на 2016 год, в Русфонде планируют развитие остальных семи регистров (к пяти уже работающим в этом году присоединятся два новых), которые финансируются из пожертвований в фонд. Реагенты для типирования, а также расходные материалы и оборудование импортные, поэтому стоимость зависит от курса рубля. В 2016 году, по расчетам Русфонда, первичное тканевое типирование одного потенциального донора обойдется в среднем в 12 тыс. рублей.

В частности, в Петербургском регистре (НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой) на сегодняшний день числятся 7150 доноров, проведена 21 трансплантация. В планах на 2016 год – увеличения списка на 7000 доноров, на что будет выделено 84 млн рублей. В целом общая численность Петербургского, Челябинского, Самарского, Ростовского, Татарстанского и Екатеринбургского регистров должна вырасти почти вдвое – с 12007 до 22307 доноров. Цена вопроса – 132 млн рублей.

В поисках донора

Больше всего желающих стать донорами костного мозга среди близких больного человека. Однако не всегда родственные связи способны помочь в этом вопросе: только около 30% близких родственников имеют полную совместимость стволовых клеток. Идеальный вариант – трансплантация костного мозга от близнеца, но это единичные случаи.

«В случае родственного донорства это может быть только родной брат или сестра, от одних родителей, – объяснила «МедНовостям» заместитель гендиректора Гематологического научного центра по трансфузиологии, заведующая отделом процессинга клеток крови и криоконсервирования, к.м.н. Татьяна Гапонова. – Неродственного донора, совместимого с реципиентом на клеточном уровне, найти очень сложно. Здесь очень важно, чтобы донорские клетки, оказавшись в организме больного, не начали конфликтовать с его иммунной тканью и не убили его своим молодым и здоровым иммунным ответом. Поэтому, к сожалению, даже в Германии, где очень давно функционирует национальный донорский регистр, связанный с мировым, только 80% тех, кто нуждается в трансплантации, может найти в нем донора».

В России, где регистр только формируется, ситуация значительно хуже. По словам зам. гендиректора ГНЦ, медики пытаются рекрутировать доноров костного мозга среди доноров крови. Но вероятность того, что попав в регистр, человек подойдет кому-то как донор, очень мала. Это такой прикидочный, грубый анализ, который просто нужен как информационная система. А уже врачи трансплантологи могут заложить в регистр данные конкретного пациента и посмотреть, есть ли там совместимые с ним доноры. И если повезет, после прикидочного анализа запрашивают информацию о доноре, уточняют, не изменились ли его намерения, проводят дополнительные, параллельные с реципиентом исследования.

«Мы активно пользуемся другими росийскими регистрами для своих трансплантаций, – рассказала Гапонова. – Потому что получить донора в Германии стоит немалых денег. Платить надо даже за сам поиск в базе –эта информация не предоставляется бесплатно. Плюс надо еще поехать за ним, взять материал, привезти сюда. С этим связана целая куча рисков, вплоть до природных катаклизмов, которые не позволят вовремя вылететь. Здесь же трансплантация может покрываться страховкой и быть бесплатной для пациента. И к тому же, результаты трансплантации клеток из своего национального регистра лучше, потому, что мы все чуть больше похожи друг на друга, чем, скажем, на немцев или кого-нибудь еще».

«Никаких глобальных осложнений, связанных с эксфузией, нет»

Донорство костного мозга во всем мире базируется на трех обязательных принципах: добровольность, безвозмездность, анонимность.Потенциальный донор включается в регистр при отсутствии каких-либо противопоказаний по здоровью. Как и донор крови, он не должен быть болен туберкулезом, СПИДом, гепатитом В и С, малярией, раком, психическими расстройствами. Для типирования достаточно сдать 20 миллилитров крови. Однако сами стволовые клетки находятся в кроветворном веществе, содержащемся в костях.

«Гемопоэтические клетки – стволовые кроветворные клетки костного мозга – берутся из плоских костей таза донора в условиях операционной, – рассказала зам. гендиректора ГНЦ. – А мы в донорском центре потом проводим с ними необходимые манипуляции – разделение и криоконсервирование костномозговой взвеси. Процедура проводится под эпидуральной анестезией и длится минут 40. Специальная игла проходит через надкостницу прямо в самую костную ткань, и шприцем натягивается жидкая часть небольшого объема – до 3 кубиков. Затем делается следующий прокол, и берутся следующие 3 мл. При этом на коже делается одно отверстие, но саму кость «ковыряют» со всех сторон».

2
Фото: Terese Winslow

Клеток нужно набрать столько, чтобы больной, для которого это делается, гарантированно восстановился. В среднем – это 1,5 литра костномозговой взвеси. «Донору, конечно, потом больновато, – признает Гапонова. – В области взятия появляются синяки, в первый день может подняться температура, как реакция на саму процедуру, возникнуть анемия. Но все эти симптомы у здорового человека проходят в течение 3-5 дней и не требуют ни госпитализации, ни дополнительного обезболивания. Никаких глобальных осложнений, связанных с эксфузией, нет».

» о мифах и предубеждениях, связанных с донорством кроветворных клеток.

Он отметил, что в большинстве случаев пересадка костного мозга выглядит как переливание крови. Потому что костный мозг внешне напоминает кровь. Но вообще есть два способа забора костного мозга. Первый – из кости. Костный мозг, иначе – кроветворные клетки, берут из подвздошной кости (наиболее крупная из трёх костей, формирующих тазовую кость, – прим. ред.). Процедура болезненная, раньше ее делали под местным наркозом, потом стали под общим. Шприцом прокалывают кость и за 40 минут делают забор. Второй способ, ныне более распространённый, напоминает донорство плазмы. Из одной вены кровь забирают, в другую – возвращают, отделяя при помощи сепаратора те самые кроветворные клетки. Донор ничего не чувствует.

При этом, никакого риска заболеть лейкемией у донора нет. По словам эксперта, есть специальный регистр учёта побочных эффектов у доноров. Среди них заболеваемость точно такая же, как и у остального населения.

Регистр доноров, которым руководит Юрий Иоффе – это, прежде всего, база данных. Она содержит информацию о человеке, который готов при случае стать донором костного мозга, а также о четырнадцати параметрах его крови. Именно столько требуется для определения совместимости донора и реципиента. По большей части параметры отвечают за иммунную систему. Как правило, такие базы данных подключены к национальным или международным поисковым системам, по которым врачи-гематологи осуществляют поиск доноров.

В России более 15 таких регистров: Петербург, Москва, Челябинск, Самара, Ростов-на-Дону, Киров, Екатеринбург, Новосибирск. Есть две поисковые системы. Одна в Петербурге, другая в Самаре.

В мире есть национальные поисковые системы, а также международная и европейская. Если не удаётся найти донора в одной, то обращаются в другую.

По его словам, донора можно найти примерно из тысячи.

«Бывает, поиск в международной поисковой системе показывает, что пациенту подходят две-три тысячи потенциальных доноров, а бывает, что только один-два. В первом случае шансы на пересадку близки к 100%, во втором – стремятся к нулю.

Если бы все люди состояли в базе, тогда бы мы победили лейкоз. Впрочем, даже в будущем уйти от пересадки полностью не удастся. Она уже стала одним из методов лечения и заняла свою нишу. Так, видимо, и останется.

При этом желающих стать донорами немного. Причина тому – страх. Страх стать инвалидом. Дескать, возьмут спинной мозг. Путают одно с другим», – рассказал специалист.

Как правило, среди доноров крови много доноров костного мозга. Есть молодёжь от 17 до 21 года, которой попросту интересно. Однако в таких случаях мы стараемся человека сдерживать. Всё-таки донорство должно быть обдуманным шагом и взвешенным решением. А донор – надёжным. К примеру, в Англии потенциальные доноры одного из регистров в 30% случаев исчезают. Поэтому регистры ищут способы набирать более ответственных людей. К примеру, давать две недели на обдумывание решения стать потенциальным донором.

«Мы – один из двух негосударственных регистров в России. Работаем за счёт пожертвований и собственных заработков. Остальные находятся при больницах и институтах, получают деньги из бюджета. Но в странах, где донорство костного мозга наиболее развито – к примеру, в Англии и Германии, регистры существуют за счёт благотворительности, а не государства. Правда, работа по поиску и подбору донора, которую ведут клиники, оплачивается из бюджета страны. Вернее, из страховых взносов граждан. А вот набор потенциальных доноров и работа регистра – за счёт благотворительности. Такая система, кстати, наиболее оптимальна», – пояснил Юрий Иоффе.

Кроме того, помогают и волонтёры бесплатным трудом. Мероприятия по набору доноров, набор доноров при помощи типирования и по почте, поддержка общения, координация работы с донорами по электронной почте – всё это было бы невозможно без наших добровольных и бескорыстных помощников. В последние два года число обращений в регистр выросло в два раза благодаря волонтёрам.

Запросы в Карельский регистр приходят не только из России, но и из других стран мира.

«К примеру, буквально на той неделе пришёл запрос из Бельгии. Правда, фамилия и имя пациента оказались русскими. До этого приходили два запроса из Турции. Тоже от русских пациентов. Что касается рельных доноров, то таковыми в 2018 году стали два человека из нашего регистра. Одна женщина – для мальчика из Буэнес-Айреса, другая – девушка – для пациентки из Эстонии. В первом случае к нам обратился аргентинский регистр, во втором – финский. Есть третья женщина из нашего регистра, которая оказалась совместимой с мальчиком из Германии. Правда, будет ли выполнена пересадка, пока неизвестно», – отметил эксперт.

«А в России высокая частота редких генотипов. Выше, чем в европейских странах. Это во-первых. А во-вторых, нередко пациенты оказываются выходцами или потомками выходцев из России или Советского Союза. Казалось бы, Аргентина и Россия никак не связаны, но для мальчика из Буэнес-Айреса было всего два совместимых донора в мире – один в Германии, другой в Петрозаводске. Ведь в Южную Америку из России было несколько волн эмиграции.

В России ещё четыре-пять лет назад 99% всех пересадок делали от доноров из других стран. Преимущественно из Германии, Америки, Израиля, Польши, Италии. Сейчас – 70-75%. Почему? Потому что в нашей стране в базах данных числятся порядка 80 тысяч потенциальных доноров, а в Германии, к примеру, 6,5 миллионов», – заключил Юрий Иоффе.