Жаропонижающие средства для детей назначаются педиатром. Но бывают ситуации неотложной помощи при лихорадке, когда ребенку нужно дать лекарство немедленно. Тогда родители берут на себя ответственность и применяют жаропонижающие препараты. Что разрешено давать детям грудного возраста? Чем можно сбить температуру у детей постарше? Какие лекарства самые безопасные?
Студенческие годы – самая прекрасная пора в жизни любого человека. У меня при упоминании о студенческой жизни, всегда только самые теплые воспоминания об институте, преподавателях и однокурсниках. Мои студенческие годы пришлись на 1979 – 1984 года. Пять лет обучения в ВУЗе – это важнейший этап становления личности и формирования мировоззрения человека и очень важно, кто рядом с тобой в это время.
Для меня факультет иностранных языков и кафедра английского языка стали не только местом получения высшего образования, но и местом, предопределившим дальнейшую профессиональную деятельность и обеспечившим совершенствование уже полученных знаний и навыков (защита кандидатской диссертации). Кафедра дала мне образовательный фундамент, который позволил с уверенностью смотреть в будущее. Я глубоко признательна и благодарна нашему декану Владимиру Ивановичу Луеву. На протяжении многих лет он обеспечивал качественное образование, уделял внимание личностному и социальному развитию студентов, создавал доверительную, творческую и доброжелательную атмосферу в преподавательском и студенческом коллективе. Я также благодарна заведующей кафедрой английского языка Жанетте Михайловне Лагоденко за её высокий профессионализм и компетентность, терпение и готовность отвечать на любые вопросы студентов.
До сих пор вспоминаю вступительный экзамен по английскому языку, на котором познакомилась с прекрасным преподавателем Екатериной Фёдоровной Росляковой. От волнения я не смогла сразу ответить на её вопрос, как зовут моего школьного учителя английского языка. Эта ситуация стала началом нашего знакомства. Позже мы встретились с ней на старших курсах, когда она вела у нас занятия по практической фонетике и читала лекции по методике преподавания иностранного языка. Великолепное знание английского, прекрасная фонетика, тонкий английский юмор, чётко построенные лекции и семинары, у неё можно было многому поучиться.
Первый курс очень напоминает школу. Занятия проходят как в школе: объяснение нового материала, устный опрос по журналу, письменные диктанты и контрольные. Самостоятельная работа проходила в лингафонном кабинете, так как не у всех студентов были личные магнитофоны. И лаборант в твоей тетради отмечал время, которое ты там провёл, отрабатывая фонетические упражнения, звуки, интонацию, чтение текстов. Тетрадь с подписью лаборанта нужно было показывать преподавателю перед уроком. В языковых группах всего по 10 – 12 человек, поэтому отвечаешь практически всю пару, и преподаватель успевает спросить всех. Отсюда особенность первого курса – учатся все.
Наш первый преподаватель английского языка Селихова Надежда Павловна казалось, знает всё об английских гласных, согласных, монофтонгах, дифтонгах, интонации. Она всегда была готова исправлять наши звуки, интонацию, и когда бы к ней не обратился – улыбка, желание объяснить и помочь. Для нас Надежда Павловна была совершенством. На старших курсах она читала нам лекции и вела семинары по истории английского языка. Предмет не из лёгких, но благодаря прекрасной подаче материала, не понятное становилось понятным, сложное – простым. Надежда Павловна вкладывала в работу всю душу.
О каждом преподавателе кафедры можно говорить очень долго, потому что они – это НАСТОЯЩИЕ ПРОФЕССИОНАЛЫ своего дела. Они настолько любили и любят свой предмет, что и ты непроизвольно заражался этой безграничной любовью к языку.
Хочется сказать спасибо: Марии Васильевне Дворник – за занятия по устной речи; Галине Ивановне Калиниченко – за знание теоретической и практической грамматики; Алле Николаевне Вернигоренко – за умение анализировать тексты и читать между строк; Лидии Степановне Маркиной – за любовь к языку и умение влюбить в него (занятия по стилистике); Тамаре Георгиевне Вальчук – за знание теоретических основ фонетики; Николаю Васильевичу Тихоновичу – за домашнее чтение, газету и практический курс письменного английского; Валентину Александровичу Доборовичу – за великолепные лекции по лексикологии и страноведению; Галине Михайловне Гладковой – за любовь к зарубежной английской литературе.
Студенческие годы – это целый пласт жизни – это не только горы написанных конспектов по всем дисциплинам и первоисточникам, но и участие в факультетском хоре, занятия которого нельзя было пропускать, даже, если у тебя не было ни слуха, ни голоса. Репетиции концертных программ к «красным дням» календаря, огромное волнение и желание, чтобы наш факультет выступил лучше всех. Хорошо, что преподаватели всегда были рядом, помогали и даже сами участвовали в этих концертах. Работа в ночную смену на консервном комбинате. Когда мы утром возвращались домой или в общежитие от нас пахло кабачковой икрой и борщом.
Строительство узкоколейной железной дороги под Старым Осколом. Уборка свёклы в Борисовском районе: мы жили в Красиво, нас очень вкусно и сытно кормили, но из-за плохой погоды почти не работали и были очень удивлены, когда в конце нашей трудовой вахты колхоз нам ещё и заплатил.
Инструктивный лагерь на третьем курсе. Студенты всех факультетов на несколько дней стали пионерами. И жизнь потекла по лагерному распорядку дня: ранний подъём, утренний туалет, зарядка (проводил спортфак), в столовую идём строем с речёвкой, дежурство в столовой, выбор эмблемы и девиза для отряда, оформление отрядного места, конкурсы, викторины и другие мероприятия, которые мы должны были проводить в детских лагерях во время летней практики. Последняя ночь нашей короткой лагерной смены у костра на берегу реки.
А ещё у нас были незабываемые занятия по медицине. Им отводился целый день. Нас учили выписывать рецепты, делать уколы, а врачи городских больниц читали краткие курсы терапии, хирургии. Мы побывали на практике во всех больницах города и даже в морге на вскрытии, где некоторым стало плохо. По окончании этого курса всем студенткам выдали военный билет, в котором было записано, что мы – медсёстры запаса.
И если бы была возможность повернуть время назад, я бы снова выбрала наш институт имени М.С. Ольминского, факультет иностранных языков, этот же профессорско-преподавательский состав и свою группу.
.Должность: доцент кафедры английского языка и методики преподавания
Факультет: Иностранных языков
ЗАПИСКИ БЫВШЕГО СТУДЕНТА МЕДИКА
Думаю, большинство людей вспоминают студенческие годы с теплотой. И я вспоминаю эти годы с приятными чувствами. Это совершенно естественно. Тогда мы были молодыми, веселились, радовались всяким пустякам, совершали опрометчивые, глупые, а иногда и весёлые поступки. Но были в студенческой жизни разные события. И я хочу рассказать о некоторых их них, которые мне запомнились - радостные и не очень. Все описаны здесь события были в действительности.
Я учился с 1981 по 1987 годы в период, как тогда говорили «развитого социализма», но даже в 1987 году ни кто и не мог представить, что чуть более чем через 3 года не будет СССР. И я вам хочу рассказать, как я видел и какие были события у советского студента медицинского института.
Тогда в 1981 году наиболее престижным факультетом считался лечебный, затем педиатрический, а стоматологический, санитарно-гигиенический и фармакологический ценились ниже. И соответственно конкурс на эти факультеты был разный. Сейчас практически всё наоборот. Так вот, поступил я на педиатрический факультет, и на первых курсах института мне было не очень интересно. Изучали физику, огромное количество разных разделов химии и конечно партийные дисциплины. В тот период руководящей роли коммунистической партии во всех вузах страны проходили эти предметы. Мы изучали историю КПСС, диалектический и исторический материализм, политическую экономию, научный атеизм. А на 6 курсе института научный коммунизм, который и сдавали государственным экзаменом, на ряду, со специальными предметами.
Преподавал нам историю КПСС молодой человек. Удивительно, но я запомнил его фамилию, но писать её не буду. Он уроженец сельской местности по комсомольской линии, поступивший в какой-то институт, и по окончании которого его направили в медицинский вуз преподавать историю КПСС, диалектический и исторический материализм и подобные предметы. И ему даже… дали отдельную комнату в одном из медицинских общежитий нашего вуза! Он был очень требовательным, и я сказал бы, что он был фанатичным. Мы конспектировали какие-то труды деятелей марксизма-ленинизма, решения пленумов и съездов партии и т.п. Он проверял конспекты, в которые мы должны были выписывать важные цитаты из статей, книг и постановлений. Он нас проверял, заставлял учить, учить … и многие студенты были отчислены из медицинского института, не сдав экзамен по истории КПСС.
Потом мне рассказывали однокурсники, что после развала СССР в начале 90-х годов эти предметы отменили. Этот преподаватель очень страдал, и покончил жизнь самоубийством в своей комнатке в общежитии. Хотя была и вторая версия, что он совершил суицид из-за неразделённой любви. Точно сейчас ни кто не скажет.
На первом курсе института, в один из дней на лекции по органической химии, преподаватель написал мелом на доске какую-то формулу и обратился к аудитории: «что это за формула?» В лекционном зале находилось более 200 человек, все затихли и напряглись. Наступила минутная тишина. Вы что, - недоумённо спросил преподаватель, не знаете циклопентанопергидрофенантрен? И как вы собираетесь сдавать экзамен? - продолжил преподаватель. И действительно как? Я очень возбудился, перерисовал эту формулу в свою тетрадь и запомнил название. Сейчас я не возьмусь нарисовать эту формулу, помню только, что содержала она бензольное кольцо. Да и в точности названия этой формулы я сейчас не уверен.
После окончания второго курса института многие на июль - август уезжали работать в стройотряды и отдыхали в сентябре. А кто не ездил в стройотряд, тот в сентябре выезжал в какой-нибудь колхоз или совхоз помогать местным жителям в «битве за урожай», как тогда говорили. Всё лето я работал физруком в пионерском лагере, поэтому в сентябре мне пришлось ехать на битву - «битву за урожай».
Колхозники вяло ковырялись на полях и не справлялись с уборкой урожая. И им в помощь присылали студентов, инженеров и различных водителей из автомобильных парков и других людей. В тот период совершенно обычным делом было, например, послать инженеров проектного института работать на овощной базе.
И вот я поехал в один из колхозов страны. Разместили нас в бараке - в бывшем клубе настелили деревянные нары. В одном помещении где-то человек на 20 жили парни, а во втором человек на 60 жили девушки. Представить это можно вспомнив какой-нибудь фильм про колонию, где в бараке деревянные нары в два ряда. Хотя тогда мы к этому относились почти спокойно. Были молоды, веселились, радовались жизни…. Со студентами направлялось 2 - 3 преподаватели из вуза следить за порядком и руководить. Один из таких сопровождающих с нами был майор с военной кафедры. И вот однажды этот майор вызвал 4 парней, и меня в том числе. И сказал, что надо помочь местным жителям, семье ветерана Великой Отечественной войны собрать картофель. Освободил нас от работ на колхозном поле, и мы пошли с этими местными жителями собирать их картофель. Как оказалось, они не были членами семьи ветеранов ВОВ, а купили нас у того военного преподавателя за пару бутылок самогона. Мы работали на них три дня. Эти местные жители специально высаживали несколько гектаров картофеля на продажу. За самогон они покупали студентов, которые им помогали убирать, а за деньги или тот же самогон покупали водителей для транспортировки урожая.
Позже я узнал, что продажа военными солдат это обычное дело. Тогда в советское время, например, повсеместно задействовали солдат на строительстве дач для командиров и генералов, а продажа их на другие работы была реже. Расцвело это полным цветом в середине 90-х. Тогда солдат даже продавали в Чечне на кирпичные заводы и просто в рабство.
Когда я обучался, то многие парни студенты где-то подрабатывали, в основном сторожами, дворниками, медбратьями в больницах. Для устройства на работу нужно было принести справку из деканата вуза, что ты там учишься. Наш деканат не особо давал такие справки, получить было сложно. Мой одноклассник, учившийся в строительном институте, раздобыл пачку таких справок. Конечно, он любезно дал часть этих справок мне. И я подрабатывал в разных местах по справкам строительного института. Я работал физруком в пионерском лагере, грузчиком на текстильной фабрике, мыл лестничный пролёт в гостинице. Подрабатывал, сбрасывая снег с крыш домов. Однажды работал на хлебопекарне, на укладке хлеба. Очень тяжёлая работа. Горячий хлеб вывалится из печи, сыпется и сыпется, а ты должен складывать его на поддоны, затем на специальных телегах отвозить на погрузку. И так всю ночь! Отработали мы с другом одну ночь и больше там не работали. Читатель придёт в некоторое замешательство, как же так, ведь он был студентом медицинского института. Спешу успокоить. После 3 курса немного работал в реанимационном отделении инфекционной больницы, и позже работал фельдшером на скорой помощи. Однако больше всего в период студенчества я работал плотником в детском саду. И когда сейчас говорят, что без гастарбайтеров ни куда, что эти работы ни кто выполнять не будет, то я улыбаюсь.
Когда я учился на втором курсе медицинского института, умер Леонид Ильич Брежнев. Произошло это 10 ноября 1982 года. Сообщили об этом не сразу, а целый день по всем 2 - 3 каналам государственного телевидения показывали балет «Лебединое озеро», и больше ни чего не показывали. И музыка Петра Ильича Чайковского из этого балета звучала на всех радиостанциях….
Через некоторое время в стране появился такой анекдот:
«Мама говорит ребёнку:
Сегодня программы «Спокойной ночи малыши» не будет.
А почему?
Потому что умер Брежнев
А Брежнев это кто: Хрюша или Степашка?».
Когда объявили о смерти генерального секретаря Л. И. Брежнева, я не рвал на себе волосы и не бился в истерическом плаче, и не видел, чтобы это делал кто-то другой. Однако было напряжённое чувство. Я родился в год, когда Брежнев стал генеральным секретарём, по сути, я тогда прожил всю свою жизнь, когда он руководил страной. Его постоянно показывали по телевизору и его фотографии печатали в газетах. Это его произведения «Малая земля», «Возрождение» и «Целина» я изучал в старших классах школы. Это его речи на съездах и пленумах я изучал в школе и на первом курсе института, а тут …. Зная, что смена власти может быть разной, было тревожное ощущение. И оно себя оправдало. Генеральным секретарём КПСС, а стало быть, руководителем страны, стал Юрий Владимирович Андропов. Будучи студентом медицинского института, я особо не чувствовал прессинга, но о некоторых моментах, которые мне запомнились, хочется написать.
1 сентября 1983 года в продаже появилась водка с более низкой ценой (но и низким качеством), которую народ сразу окрестил «андроповка» или ещё её называли «подарок первокласснику», потому что появилась она 1 сентября. И в тоже время Ю.В. Андропов ввёл жёсткую дисциплину на рабочих местах. Шла методичная проверка. Многие города днём были полупустые. Люди сидели у себя на работе, и боялись в рабочее время выходить из учреждения. А в самих организациях коридоры были пустые, все сидели в кабинетах и работали или делали вид, что работают. За опоздания на работу вводились разные жестокие санкции.
Здесь уместно вспомнить анекдот того периода:
«Проверка в оркестре Большого театра. Кэгэбэшник спрашивает у музыканта, который бьёт в большой барабан:
- Почему вы так редко по нему бьёте?
- Партия у меня такая.
- Партия у нас у всех одна - КПСС, а вы должны стучать чаще и громче».
Помню летом 1983 года, было жарко, и я с один студентом решил выпить пива. Пиво тогда в основном брали на разлив, потому что в бутылках оно было значительно дороже, а у студентов с деньгами было не густо. Пиво наливалось обычно в 2-х - 3-хлитровые банки и сверху банка закрывалась полиэтиленовой крышкой. Мы подошли к ларьку по торговле этого напитка, и были очень удивлены, увидев двух человек в очереди. Раньше к таким ларькам выстраивались огромные очереди. Возле торговой палатки нам сказали, что очередь там, и пальцем показали на ближайшие кусты. В кустах сидели мужики в робах с банками, чтобы их не было видно. А когда подходила их очередь, то они быстро выбегали из кустов и бежали к ларьку купить пива. Таким образом, возле ларька не было людей.
Как-то днём я был в кинотеатре. Остановили киносеанс, включили свет, и люди в штатском, которые не представлялись, но все знали, что они из КГБ, стали проверять документы и спрашивать, почему в рабочее время находитесь в кинотеатре. И кого-то куда-то уводили….
В тоже время, магазины страны продолжали работать в основном до 17 - 18 часов и многие люди после работы не успевали ни чего купить. Знаю следующий случай. У соседки был день рождения. Она в рабочее время выбежала в магазин купить продуктов на праздничный стол и …её поймали люди в штатском. Соседку осудили на 15 суток административного ареста. Там ей и пришлось справлять свой день рождения.
У нас на курсе учился один армянин из Абхазии. На зимние каникулы он собрался лететь к родным, но его задержали в аэропорту до выяснения личности и почему в рабочее время он вылетает из аэропорта, и может быть он спекулянт. Всё выяснили и его отпустили, но на свой рейс он не успел. Вот такие события происходили в то время.
Руководил Ю.В. Андропов с 1982—1984 годы, затем умер, на его место пришёл К.У. Черненко с 1884 по 1985 год и тоже умер. А заканчивал я вуз уже при М.С. Горбачёве при его «гласности», «перестройке», антиалкогольном Указе и талонах на продукты питания. Было это до развала СССР.
На 3 курсе института в образовательном плане стали появляться специальные предметы: пропедевтика внутренних болезней, пропедевтика детских болезней и др., и мне стало интересней учиться. А на 1 - 2 курсе очень требовательно и жёстко нас заставляли учить нормальную анатомию, потом на других курсах так же требовательно учили топографическую и патологическую анатомию. И это правильно! Тогда и понятия не было, что можно дать взятку деньгами за зачёт или экзамен. Какое было странное время с позиций, происходящих в современной России.
В институте были разные преподаватели. Мне особенно нравилось, когда преподавали практики, и они рассказывали разные клинические случаи из своей работы. Очень наглядно и длительно запоминается. Остались приятные воспоминания обо всех педиатрических кафедрах и кафедре инфекционных болезней. Помню заведующего кафедрой гинекологии. Он бывший фронтовик, танкист, но на столько, влюблённый в тему гинекологии…. Он мог на лекции сказать: «у нас у женщин….». Студенты прозвали его «яичник». Как-то жестоко.
Вспоминается нестандартный случай, произошедший на сдаче экзамена по судебной медицине. Дело это было на 5 курсе, и я был в кабинете при этом моменте. К преподавателю села отвечать отличница нашей группы. Педагог листал зачётку и удивлённо у неё спросил:
У вас что, только одни пятёрки?
Да, - с гордостью ответила студентка.
Преподаватель стал её расспрашивать с пристрастием и поставил… тройку!
26 апреля 1986 года на четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС произошла авария. А в июле 1986 года после окончания 5 курса я, как и другие парни нашего курса поехал на военные сборы. Они проходили в месте базирования воинской части химической защиты. И все студенты очень опасались, что нас могут послать в Чернобыль на оказание помощи в ликвидации этой аварии. Уже зная последствия радиации, и какие возникают от этого заболевания, чувство было тревожное…, но нас туда не направили. А там и посей день, не могут разобраться с этими энергоблоками….
В институте ходила байка, что после сдачи экзаменов, студенты подарили преподавателям военной кафедры картину «Дубовая аллея», которая мол даже висела некоторое время на кафедре, пока один из военных преподавателей не понял подвоха. Тогда широко была распространена поговорка: «чем больше в армии дубов - тем крепче наша оборона». Вот и картина была с намёком. Однако я слышал подобную байку от студентов других вузов, и возможно её рассказывают и в настоящее время. И это что-то уже из народных российско-студенческих сказаний.
В 1987 году я окончил медицинский институт. Кстати после военных сборов я так впечатлился, что написал свой первый рассказ. А на 6 курсе написал для выпускного, а потом долгие годы не писал ни чего. И снова стал писать рассказы только в 2005 году. Один из рассказов: «Очень хрупкий мир» с сокращениями был опубликован в «Медицинской газете» в 2006 году. А в 2008 году я выпустил свой сборник рассказов «Житейский калейдоскоп», в этот сборник вошли стихи и две повести моей дочери, чему я очень рад.
Воспоминания. Студенческие годы
Испугавшись экзаменов в МГУ, я вернулся в Архангельск поступать в медицинский. Что такое был тогда наш институт? За три года до этого его создали на голом месте. Дали два старых двухэтажных здания. Нашли кандидатов для заведования теоретическими кафедрами. Теперь оглядываюсь назад: хорошие получились профессора, ничуть не хуже тех, что встречаю уже тридцать лет в столицах. Ассистенты молодые, прямо из института или после года аспирантуры, "неостепененные". Но зато полны энтузиазма. Оборудование кафедр? Понятное дело, электроники не было, так где она тогда была? Зато трупов для анатомички сколько хочешь. Когда мы пришли учиться, был уже первоклассный анатомический музей.
Клиническая база, как называют больницы, где учат студентов лечить больных, тоже была не так уж плоха. Не те хоромы, что сейчас настроили, но вполне можно жить. Что больные часто лежали в коридорах, так и теперь их встретишь там же.
С общежитиями было очень плохо - двухэтажный барак на улице Карла Маркса.
На экзамены меня поместили в общежитие. Абитуриентов набили в большую комнату в помещении, примыкавшем к анатомичке. Ходили через коридор, где в пол врезаны огромные бетонные ванны, очень глубокие, там в формалине плавали трупы. Служитель - интеллигентный пожилой человек, достопримечательность кафедры - будто нарочно вытаскивал и перекладывал свое хозяйство. Лежали груды рук и ног. Запах формалина разъедал глаза.
Народ в комнате подобрался зеленый - архангельские и вологодские сельские юноши. Знания имели слабые. Поэтому я был почти профессор - физику и химию объяснял перед каждым экзаменом. Мне уже исполнилось двадцать два года, стаж работы на "руководящей должности" (а что, разве не так?), полтора курса заочного института. Но от трупов тоже мутило.
В этом общежитии я встретил Бориса Коточигова, с которым дружили потом тридцать лет - до самой его смерти. Он был мой ровесник, и жизненный опыт похожий - девятилетка с педагогическим уклоном, учительство в средней школе. Даже мать у него тоже сельская акушерка. Борис любил читать, пожалуй, глубже образован и вообще был умнее меня, хотя ученая карьера его остановилась на доценте. Мы сошлись сразу, еще экзамены шли, а мы уже ходили вечером по набережной Двины и вели всякие разговоры о литературе, о политике. Сродство душ, как раньше говорили.
Экзамены мы с Борисом выдержали, были зачислены в группу, его назначили старостой, меня - профоргом. Первые лекции не вызвали волнения - одну скуку. Помню, так хотелось спать, что соседа просил: "Толкни". Месяца два привыкал. Занятия казались легкими. Угнетала только зубрежка. Но ничего, освоил "технологию"...
Месяц прожили в той комнате, позади анатомки, потом открылось новое общежитие, и мы с Борисом попали в комнату на шесть человек - кровать к кровати. (Кровати с сеткой - первой в моей жизни, раньше на досках спал.) Компания в комнате попалась плохая, такие неинтересные ребята, без всякого понятия о такте. Вечер спят, ночь зубрят в голос, не уснуть. Уши заклеивал хлебным мякишем.
В октябре выяснилось, что общежитие обовшивело. Мыли и прожаривали на барже, в бане речников, весело.
Аля жила в другом, старом общежитии. Семейная жизнь в таких условиях - дело трудное и неприятное. Особенно когда муж на курс ниже, когда денег мало и жена любит одеться.
Я-то педант. Все продукты были рассчитаны: сколько калорий на копейку. На маргарин хватало, а на масло нет.
Заниматься было легко. После заочного института вся эта медицинская зубрильная наука казалась пустяком. Проучился два месяца и заскучал. В это время случилось большое событие в жизни страны: началось стахановское движение, выполнение двух или больше планов. Как раз для меня. Два курса в год. Тем более учились в две смены, второй курс днем, первый вечером. Заместитель директора Седов разрешил, если профессора второго курса согласятся. Они согласились.
Седов благословил:
Давай. Но условие: без троек, практические занятия не пропускать, а на лекции как хочешь.
Разумный человек, спасибо ему.
Так начался мой эксперимент. Сильно вдохновился, занимался как проклятый, с утра до десяти вечера - институт и библиотека.
Отличная областная библиотека была в Архангельске, стоял одноэтажный дом напротив театра, теперь его нет. Много там проведено часов. Приду после обеда, сяду за стол, немножко подремлю на руках - и до самого закрытия. Каждый день. В общежитии не мог заниматься.
На втором курсе пристроился в группу к Але. Сначала на меня смотрели косо, потом привыкли.
Первая задача в зимнюю сессию - сдать анатомию и гистологию со вторым курсом. Оставалось всего два месяца - вызубрить, найти на трупе около 1500 пунктов. Пришлось сильно жать. Учил по атласам, а на труп приходил, когда вся картина вырисовывалась перед внутренним взором. Каждую неделю сдавал раздел.
Днем ходил на занятия второго курса - на физиологию, биологию, политэкономию. Слушал лекции, которые интересны, на скучных занимался своим делом, учил.
Сессию сдал отлично. Пять экзаменов за первый и второй курсы.
Второе полугодие было уже легче. Начал увлекаться физиологией, читать и думать о всяких теориях. Отношения с Алей периодически обострялись. Весной стал подрабатывать дежурствами на станции - заменял отпускников. Интересно было вернуться в прежнюю стихию. Ближе к лету сделал большую работу - составил новую тепловую схему станции и вычертил ее красиво на огромном листе. Помню: заработал 250 рублей. Как раз для каникул. Весенние экзамены хлопот не доставили - шли спокойные пятерки. По окончании года премировали именными часами. Они мне служили до середины войны. (Когда был студентом, немножко баловался ремонтом часов. Часы были редкостью и почти всегда плохие, в самый раз чинить любителю, бесплатно.) Еще сшил себе брюки, перелицевал костюм, по бедности и для интереса.
В ту первую зиму я познакомился с Вадимом Евгеньевичем Лашкаревым. Он стал заведовать кафедрой физики, когда я уже не посещал занятий первого курса. Пошел сдавать без подготовки и получил "четыре", просил о пересдаче. Тогда же начал мудрить с искусственным сердцем. Выдумка ерундовая, как теперь представляю, но идея логичная. Чертеж показал Вадиму Евгеньевичу, он одобрил. Сердца я не сделал, но знакомство состоялось.
Второй год, третий курс. Удалось временно получить комнату в недостроенном крыле областной больницы. В начале зимы попросили освободить. Нашли квартиру в деревне, по дороге на завод, за три километра, платили пятьдесят рублей. Хорошая комната, с мебелью, с видом на реку Кузнечиху. Только далеко и дорого. На саночках по льду перевезли вещички и зажили по-новому. Пищу готовили по очереди. "Суп-пюре гороховый" - был такой концентрат - и немного мяса, кастрюля на три дня. Обедали вечером.
На третьем курсе началась настоящая медицина: клиники, больные. Нагрузка совсем пустяковая. Ходил в дирекцию, просился еще раз перепрыгнуть через курс, не стали слушать. "Нужно видеть много больных". Может быть, и логично, но тогда жалел.
Заскучал от недогрузки. И сделал ложный шаг: восстановился в заочном институте. (Годом раньше был исключен за невыполнение заданий.) Не стоило этого делать, увлекло совсем в сторону, потребовало массу времени. Лучше бы занялся наукой. Вадим Евгеньевич развернул отличную лабораторию по нейрофизиологии. Предлагал работу, но мне не захотелось возиться с лягушачьими лапками.
Моя техническая специальность называлась "паросиловые установки для электростанций". Дело знакомое. Мог бы институт кончить без большого труда. Но... увлекла новая идея: спроектировать огромный аэроплан с паровым котлом и турбиной. Он забрал больше времени, чем сам институт или диссертация.
Все время отдавалось технике, а медицина изучалась между делом. Я нормально посещал занятия (тогда студенты были дисциплинированны), но на лекциях считал на линейке свои проекты. Сессию сдавал досрочно, потом ехал в Москву, в заочный. Кроме того, подрабатывал. С четвертого курса стал преподавать в фельдшерской школе. Читал любые дисциплины, даже глазные болезни. Научился говорить, потом помогло, когда стал профессором.
Но самая беда - это "проект". Сколько пришлось перечитать, передумать, сколько сделать ложных расчетов... Пришлось выучить аэродинамику, потому что рассчитывался сам самолет, а не только двигатель. Курсовые учебные проекты посвящались частям "проекта": котел, турбина, редуктор - все к главной цели. Теперь, когда вспоминаю, удивляюсь, как потерял чувство реальности. Я же всерьез рассчитывал спроектировать самолет, который полетит. А ведь был уже неудачный опыт с машиной для укладки досок. Наверное, мои увлечения кибернетикой, моделями личности, интеллекта имеют те же корни.
Но не будем жалеть тех трудов. Они дали хорошую тренировку мозгу. Возможно, поэтому так легко сдавал экзамены в обоих институтах.
Весной 37-го года нам с Алей дали комнату в общежитии на улице Карла Маркса. Там мы и жили до самого отъезда в 1940 году.
В 1974 году отмечали 35 лет окончания института. Приехала и Аля. Мы ходили с ней в тот дом... Представьте, нашлась женщина, что и тогда жила - часть комнат занимали служащие, - узнала нас, показала мою чертежную доску, она ее использует вместо стола. Очень трогательно. Если бы был романтиком, выкупил бы и увез. А вот большущий рулон чертежей "проекта", что остался, когда Аля уехала на фронт, пропал, сожгли во время войны.
Все свое время я тратил на "проект". Получался огромный самолетище, почти такой, как современный Ил-86, но мощности моей машины были меньше. И вообще глупости - ставить котел и турбину на самолет. Досадно даже вспоминать.
Практическая медицина не увлекала. Ходил на занятия, хорошо учился, но без удовольствия. К примеру, видел только одни роды. Пару раз держал крючки при простых операциях.
Перед окончанием института директор (из военных врачей) предложил аспирантуру по военно-полевой хирургии на своей кафедре. Война уже витала в воздухе, все готовились. Выбора не было - согласился. Так прозаически я попал в хирургию.
Институт окончен. Четыре года прошли в труде и увлечениях. Получил диплом с отличием, было всего две четверки - по диалектике и топографической анатомии. (Поставил Орлов. Он и теперь в Архангельске, мой друг.)
В августе 39-го года началась моя хирургическая деятельность. Травматологическая клиника культурная, чистая, тридцать коек. Больные с переломами, лежат долго. За четыре месяца я научился лечить травмы. Первая операция была в начале августа - удалял атерому на задней поверхности шеи. Долго возился. Рана потом нагноилась. Неудачный дебют.
В ноябре подошло время кончать заочный институт. Пришла бумага - ехать в Москву.
Попросил отпуск на три месяца и поехал.
В качестве диплома разрешили взять мой самолет. Но консультантов предложить не могли. Специалистов по паровым установкам для авиации не существовало. "Делай на свой риск". Какой мне риск? Один диплом уже есть, обойдусь и без второго, если погорю.
Холод в ту зиму был адский. Шла финская война. Боялся, что не успею защитить диплом, вот-вот призовут.
К середине января проект был готов. Вместо восьми листов чертежей, что требовалось, было двадцать. Соответственно и текст, расчеты. Можно защищать.
И тут застопорилось. Нужны подписи консультантов, рецензентов, а их нет. Никто не смотрел чертежи и расчеты, отговаривались - не специалисты. Да я не очень и просил. А теперь к защите не допускают.
Спасибо декану факультета, он, не глядя, подписал листы за консультанта. Оставалось найти рецензента, который должен благословить к защите. Искали дней десять, нашли все-таки. Очень крупный инженер, член коллегии Наркомтяжпрома, согласился посмотреть. Помню наружность: седой, высокий, порода в очертаниях подбородка, носа, рта. Одет строго, говорит мало, очень конкретно.
С трепетом принес чертежи.
Если плохо, верну без рецензии. Позвоните через неделю.
Томительно ждал. В проекте уже сам разочаровался, понял, что не туда направил энергию. Вот если бы сделать с газовой турбиной. Прикидывал, получалось лучше. Но уже поздно. Хотя бы защититься.
Через неделю позвонил и явился. Встретил теплее, значит, понравилось. Сказал, что и то плохо и это никуда, но в целом решение оригинальное и уж "инженер вы настоящий". На этот раз напоил чаем, расспросил о планах. Я ему признался, что врач. Он не одобрил: нет науки, практика примитивная, технократы тогда на нас так смотрели. Сказал, что если задумаю стать конструктором, он поможет. Я был весьма польщен, весьма (Никогда не преувеличивал своих способностей, даже в молодости. Эдисоном себя не воображал.)
После этого защита прошла отлично. Чертежами за весил всю стену. Дали лишние двадцать минут на доклад, оценили "отлично" и присудили диплом с отличием, хотя пятерок не хватало. Это было 18 февраля 1940 года. Мне уже написали, что военкомат интересуется.
Снес свой проект в Министерство авиапромышленности, уже не питая особых надежд. Позднее забрал его назад, сказали: непригоден.
Вернулся домой, ожидая повестки. Но в начале марта война закончилась.
Пока был в Москве, ушел старый директор, и отделение вернулось в состав Госпитальной хирургической клиники профессора Алферова Михаила Васильевича Он нам читал лекции на пятом курсе.
Трудный был шеф. Мрачный, недовольный, держал в страхе весь персонал. Но хирург отличный - самый лучший на архангельском горизонте. Он считался стариком: седой, коротко стриженный, усы щеточкой. Жену имел относительно молодую (Нина Антиповна, ассистент), ребенок маленький. Кесарево сечение жене делал сам, не доверил гинекологам. Оперировал все: живот урологию, конечности, шею, голову. Грудь тогда никто не трогал, боялись пневмоторакса как огня. Хирургию начинал еще до революции в земской больнице. Помню его в большом стрессе: при травме таза промывал мочевой пузырь через катетер раствором ртутного антисептика. Пузырь оказался порванным, яд попал в клетчатку таза, наступило отравление, почки отказали, и больной умирал на глазах всей клиники. На профессора было страшно смотреть в эти дни. Это было мое первое знакомство с роковыми хирургическими ошибками...
Выдержал в клинике только месяц. Старик действовал на меня угнетающе. Ассистировал всего несколько раз, боялся, что обругает.
В начале апреля выпросил перевод в клинику факультетской хирургии, к профессору Цимхесу Давиду Лазаревичу. Здесь была совсем другая атмосфера. Больших операций мало, делали долго. Резекция желудка тянулась по четыре часа, бывало, профессор от напряжения всю маску изжует. Ассистировал ему довольно и даже сделал две аппендэктомии, с помощью старших, разумеется.
Но все равно мне не нравилось. Не лежала душа к хирургии, а к такой бедной - в особенности. Решил дотянуть до летних каникул и просить в Министерстве здравоохранения о переводе в аспирантуру на физиологию.
Семейные дела шли плохо. Взаимное охлаждение нарастало. Не скандалили, но разговаривали все меньше. Три месяца Аля была на курсах усовершенствования. Это еще больше отдалило. Супружескую верность не нарушал, но понемногу заглядывался на других. Успехи были ограниченные. Тем не менее брак явно тяготил.
Вот почему, когда настало 1 июля, я уехал из Архангельска с намерением не возвращаться. С Алей распростились мирно, оба решили: поживем отдельно, посмотрим - нужны ли мы друг другу. Все мои пожитки вошли в один чемодан. Взял десяток книг по хирургии, другие оставил Але. Даже любимого Маяковского. Гардероб скромный, кроме нескольких рубашек, все другие предметы в единичных экземплярах, и, главным образом, надеты на себя.
Моей базой стал Ярославль: там жила Наталия Федоровна - жена дяди с сыном Сережей и Маруся. Сестра была моей единственной близкой родней, больше ни с кем связей не поддерживал.
Четыре дня ходил в Москве, по начальникам - не разрешили.
Надумал попытать счастья в своем родном Череповце.
Не был в городе года четыре, он мало изменился. Правда, значительно прибыла вода в Шексне - плотина Рыбинского моря уже давала себя знать. Все деревни, мимо которых ездил на пароходе, были выселены, и некоторые скрылись под водой.
Главный врач больницы, старый терапевт Стожков, предложил временно заменить уходящего в отпуск заведующего отделением и единственного хирурга Бориса Дмитриевича Стасова - племянника знаменитого бородатого Стасова и родного брата Елены Дмитриевны Стасовой, соратницы Ленина.
Теперь, когда вспоминаю, становится немного не по себе. В активе был всего год аспирантуры. Сменил три клиники, прооперировал два аппендицита (может, три), сделал несколько обработок ран и разрезов при флегмонах. Даже ассистировал мало - только последние три месяца у Цимхеса. Правда, имел понятие о лечении переломов. А тут сразу - заведовать отделением на пятьдесят коек межрайонной больницы. Нахальство, сказал бы теперь. Думаю, так на меня смотрели больничные врачи - все люди опытные. Но тогда была полная уверенность, что справлюсь. К счастью для пациентов, она оправдалась.
Из книги Огонь, вода и медные трубы автора Беляев В.ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ Товарищ милый, друг прямой, Тряхнем рукою руку, Оставим в чаше круговой Педантам сродну скуку: Не в первый раз мы вместе пьем, Нередко и бранимся, Но чашу дружества нальем - И тот час помиримся. А.С. Пушкин."Пирующие студенты" С
Из книги Позывной – «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) автора Абдулаев ЭркебекЧАСТЬ 2. СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ Два рода мужей люди чтут испокон: Один из них - бек, а другой - кто учен… …Кто сам ты, скажи мне, из этих двоих: Из двух выбирай и беги от иных! Жусуп Баласагын Глава 1. Университет Экзамены для меня оказались не очень сложными, спасибо родной школе
Из книги Мои воспоминания автора Олицкая Екатерина Львовна2. СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ. РЕВОЛЮЦИЯ В ПетроградеМечты наши осуществились осенью 1916 года. Мы были приняты на курсы, Оля и я - в Сельскохозяйственный институт им. Пр. Стебута в Петрограде, Лена - на математическое отделение Бестужевских курсов. Огорчило нас то, что Рая, из-за
Из книги «Совок» вспоминает свою жизнь автора Кара-Мурза Сергей ГеоргиевичСтуденческие годы Я писал, что уже в старших классах у меня возникло ощущение, будто я - хозяин страны. Очень возможно, что это было возрастное явление. Не то чтобы с возрастом жизнь разрушила эту иллюзию, просто это чувство успокоилось, осело. Но вовсе не перешло в свою
Из книги Том 5. Воспоминания автора Вересаев Викентий Викентьевич II. В студенческие годы Из книги Синий дым автора Софиев Юрий БорисовичСТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ Заявление о моем желании поступить в Белградский университет я подал, адресовав его в университетскую канцелярию, еще весной из Черногории. Через некоторое время я получил официальную бумагу, написанную по-русски, от некой «Учебной комиссии» при
Из книги 10 гениев науки автора Фомин Александр ВладимировичСтуденческие годы Близился день окончания школы. Изначально планировалось, что Зигмунд будет получать юридическое образование. Профессия юриста могла принести финансовое благополучие. Еще одной возможной сферой приложения своих талантов Фрейд видел политику. В школе
Из книги Судьба и книги Артема Веселого автора Веселая Заяра АртемовнаСтуденческие годы В марте 1890 года пришло письмо из Парижа. В нем Броня писала, что вскоре выйдет замуж. Ее избранником был поляк Казимеж Длусский. Он учился вместе с Броней на медицинском факультете. К этому времени Длусский уже получил звание врача. Броня и ее жених должны
Из книги От сумы и от тюрьмы… Записки адвоката автора Падва Генрих Павлович Из книги Томас Венцлова автора Митайте ДонатаСТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ Артем Веселый о рождении журнала «Октябрь»:1922–1923 годы…Фурманов, Либединский, Жаров, Голодный, Безыменский, Таррсов-Родионов, Шубин, Кузнецов, Дорогойченко, Доронин, Артем Веселый - только еще брались за перо и пробовали свои силы.Бурные собрания на
Из книги Тургенев без глянца автора Фокин Павел ЕвгеньевичГлава 6 Студенческие годы После школы я поступал в Московский юридический институт - и не поступил: не слишком хорошо сдал экзамены, кроме того, был евреем и не был комсомольцем. Второе, кстати, не имело политической подоплеки - я был хулиганом, и меня в ВЛКСМ попросту не
Из книги автора2. Студенческие годы Университет научил меня одной важной вещи: культуру и свободу практически нельзя уничтожить. Они находят обходные пути, десятилетиями скрываются, эмигрируют, идут в лагеря, но всегда воскресают, и справиться с этим невозможно… Томас Венцлова В годы
Из книги автораСтуденческие годы в Германии Иван Сергеевич Тургенев:Окончив курс по филологическому факультету С.-Петербургского университета в 1837 году, я весною 1838 года отправился доучиваться в Берлин. Мне было всего 19 лет; об этой поездке я мечтал давно. Я был убежден, что
Студенчество - особая пора в жизни человека, это период перехода из детства во взрослую жизнь, период становления личности. По вступлению в этот новый жизненный этап, вчерашний школьник обретает большую самостоятельность и большую ответственность. Это время самоопределения и самореализации, интересных знакомств и новых друзей. Именно в стенах университета многие открывают в себе качества и умения, о которых раньше и не подозревали. Для большинства студентов университет становится вторым домом, а студенческая группа второй семьей.
Выпускница Уральского филиала Российской академии живописи, ваяния и зодчества имени Глазунова кафедры «Дизайн архитектурной среды» Дзусова Альбина поделилась своими воспоминаниями о студенческих годах.
Почему твой выбор пал именно на специальность дизайнера?
Будет немного глупо звучать, но это судьба, стечение обстоятельств, и любовь украшать все вокруг себя.
Были ли у тебя сложности с поступлением?
Конечно, сложности были. Нехватка времени, потеря веры в достижение цели и потеря времени на восстановление этой веры, огромные нагрузки. Было такое ощущение, что держишь на своих плечах небо. Помню, я не верила, что правда поступила, и никому не рассказывала, пока мне не выдали студенческий.
Твои преставления об учебе в академии совпали с реальностью?
Нет, все оказалось намного сложнее.
Тяжело ли было покидать родной город, жить вдали от родителей?
Нет, не тяжело, я этого ждала. Мне хотелось увидеть и почувствовать большего.
Нравилось ли тебе учиться в данном учебном заведении?
Да, конечно. Замечательное учебное заведение. Когда ты находишься внутри, то ты как в своей персональной картинной галерее.
А что было самым запоминающимся в твоей студенческой жизни?
Самым ярким было посвящение в студенты. Очень яркое и радостное событие. Также запомнились часы и даже сутки, проведенные в академии над проектами и другими дисциплинами.
Были ли у тебя любимые дисциплины и преподаватели?
- Очень запомнились такие дисциплины как: сопромат, проект, начертательная геометрия, теоретическая механика, научная специализация, конструкции, философия и многие другие. Запомнились все педагоги без исключения, они все внесли огромный вклад в наши знания и характер. Я благодарна всем, нельзя конкретно кого-то выделить, потому что учебный процесс - это системный подход по формированию тебя, и в тебе от них всех есть что-то, что повлияло на тебя.
С какими сложностями пришлось столкнуться во время обучения? На каком курсе было сложнее?
Основные сложности это борьба, борьба над собой. Нужно было приложить огромные усилия в осознании перехода на новую ступень в жизни. Сложно ответить на каком именно курсе было сложнее всего. В нашей специальности каждый год приносил сюрпризы, с которыми, казалось, невозможно справиться.
Как проходила защита, волновалась ли ты?
Волнения были, без сомнения. Но в целом, это был прекрасный день. Ты увидел то, над чем работал целый год. Этот день - огромная радость.
Ты о чем-нибудь жалеешь, что не успела сделать, пока была студентом?
Буду жалеть о знаниях, которые не взяла.
Что бы ты хотела пожелать нынешним абитуриентам?
Радуйтесь знаниям и препятствиям, с которыми вы сталкиваетесь при их получении, ведь это все формирует вас как человека интеллектуального и образованного.
К сожалению, многие воспринимают учебу как нудную обязанность, а своих преподавателей как мучителей. Кто-то вовсе учится только ради получения заветных корочек, которые откроют им дорогу в жизнь. Но чтобы стать успешным специалистом важно любить свою специальность и ценить знания, которые закладывают в твою голову преподаватели. И, разумеется, для достижения этой цели не обойтись без упорства и терпения. Проведите свои студенческие годы так, чтобы не было жалко упущенных возможностей.
Студенческая жизнь всегда насыщенна яркими впечатлениями, позитивными эмоциями и ощущением свободы. Мы решили опросить тех, кто о лучших годах жизни может только вспоминать. Что же все-таки остается в памяти по истечении пяти лет обучения и более:
Дарья Антропова, Уральский государственный университет им. Горького, 29 лет.
Самой запоминающейся была жизнь в общежитии. Еще запомнилась наша частая игра в фанты всем этажом. Задания были самые различные, например, постоять ногами в мусорном баке, покрутиться на 1 этаже на вертушке проходной, пройтись по кухням этажей и что первое готовящееся найдешь - надо попробовать, так моя соседка съела маленький кусок сырого мяса. Тогда мы считали себя просто генераторами идей. Нас это очень забавляло и голодное существование вдали от родных уже не казалось таким печальным.
Ксения Богданова, Уральский институт экономики Санкт-Петербургской академии управления и экономики, 27 лет.
Какое же студенчество без Клуба Веселых и Находчивых. В нашей команде участвовала почти вся группа, мы собирались после пар, либо на парах, которые вела наш куратор. Обсуждали конкурсы, и какие темы мы будем развивать, шутки многие придумывали сами, что-то брали из Интернета, что-то приходило по ходу репетиции. И пока мы репетировали, основной план был изменен миллион раз. Куратора тоже привлекли, она участвовала в паре миниатюр. Сам КВН прошел как то очень быстро, я даже не помню, мы много импровизировали, потому что от волнения забыли слова и несли все, что в голову приходило. Но было весело, и мы выиграли! Самое интересное, что мы на тот момент мы были первокурсниками, а КВН проходил среди всех курсов академии.
Юлия Кормилицына, Европейско-Азиатский институт управления и предпринимательства, 27 лет.
Со школьных лет я мечтала принять участие в конкурсе красоты, и благодаря университету мечта воплотилась в реальность. Я участвовала в «Мисс Университет», подготовка заняла около месяца. Ежедневные репетиции, заучивание монологов, песен и т.д. И вот наступил долгожданный день, поначалу все было идеально. И надо же было мне неудачно подвернуть ногу и упасть. Мисс университет я, конечно, не стала, но зато получила приз зрительских симпатий. Видимо из жалости.
Юлия Кукушкина, Уральский государственный экономический университет, 27 лет.
Я всегда участвовала в культурной жизни института: различные конкурсы, КВН, праздники. И однажды для таких неравнодушных как я решили устроить праздник с суточным выездом на базу отдыха. С нами поехала большая часть преподавателей. Был конец мая, погода шикарная, мы купались, загорали. Ночью была дискотека. Никто из нас и не догадывался, что историк играет шансон на гитаре, а преподаватель высшей математики профессионально танцует рок-н-рол. Все-таки полезно провести время с преподавателями в неофициальной обстановке.
Яна Бушина, Уральский государственный университет им. Горького, 28 лет.
Больше всего запомнилась защита диплома: научный руководитель накануне ушел в загул и в итоге нам пришлось самим писать характеристику, да и на самой защите он не появился. Мы тогда уже успели накрутить себе различные варианты, что нас не допустят до защиты или придется защищаться через год, а может и вовсе отчислят, и мы будем ходить с незаконченным высшим образованием. В результате все обошлось, и мы успешно защитили свои труды.
Александр Осокин, Екатеринбургский экономико-технологический колледж, 23 года.
Мне запомнилось дежурство в гардеробе, в тот момент я чувствовал себя королем. Перед тобой толпа народу, и ты решаешь, кто получит свою одежду быстрее. Жаль, что это почетное место очень востребовано, и поэтому за пять лет мне удалось почувствовать власть лишь однажды. Так я, кстати, познакомился с девушкой, которая мне давно нравилась, но повод заговорить с ней никак не предоставлялся. Кого-то как в песни связывает музыка, в нашем случае нас связала гардеробная бирка.
Ольга Разливинских, Уральский государственный педагогический университет, 29 лет.
Я училась на логопеда и, впечатлившись материалом лекции, решила поставить себе букву «Р» (на тот момент вместо нее я говорила «Л»). Как ни странно мне это удалось! На следующем семинаре, я всеми силами пыталась продемонстрировать свои труды и делала акцент на «Р» в каждом слове котором есть эта буква. В итоге мой ответ занял практически всю пару - одногруппники были мне благодарны, а я горда собой за правильную речь.
Татьяна Никонова, Уральский финансово-юридический институт, 26 лет.
Для меня студенческие годы в первую очередь ассоциируются с первой любовью. Он был звездой института, читал РЭП на всех концертах, посвящал мне песни и признавался в любви со сцены. Мы гуляли до утра, а потом сразу шли на пары. Это было бессонное время, но я была по-настоящему счастлива!
Михаил Осокин, Уральский политехнический университет, 28 лет.
Однажды мои одногруппницы, жившие в общежитии, позвали нас с братом в гости. Войти нам предложили через окно, находящееся на втором этаже. В общаге были женские и мужские этажи. Второй этаж являлся общим, на нем была прачечная и кухня. Т.к. в общежитии велось видеонаблюдение, подниматься на женский этаж в обычном виде было опасно. На нас одели халаты и намотали полотенца на голову. В таком виде и с тазиками в руках мы и попали в конечный пункт назначения. Это был мой первый и последний опыт переодевания в противоположный пол.
Александр Бакулев, Уральский государственный педагогический университет, 26 лет.
Я учился в педагогическом университете, и каждое лето нас отправляли на практику в загородные лагеря. Мне попался отряд второклашек, угомонить их было невозможно. Опыта и знаний общения с детьми у меня не было, и мне ничего не пришло в голову кроме того как начать «ловить бабочек». Так я назвал прыжки вверх с поднятием рук. На протяжении часа они ловили воображаемых бабочек. Зато потом они сразу уснули, а я пошел на дискотеку к старшему отряду.
Евгений Абрамов, Уральская государственная сельскохозяйственная академия, 27 лет.
При подготовке к экзамену, меня хватило на изучение только лишь одного билета, а именно первого. Подойдя к преподавателю, я вытянул билет и сообщил, что номер моего билета - первый и, делая вид, что читаю с билета - рассказал задания находящиеся в этом билете, которые я знал наизусть. После этого, я положил билет обратно в кучу билетов. Естественно преподаватель был удивлен данному поступку и попросил отдать ему билет. Перерыв все билеты, я с трудом нашел первый и успешно защитился на отлично.
Черепахина Юлия, Уральская академия государственной службы, 29 лет.
У нас в академии проходил конкурс на знание русского языка - «Самый умный». Т.к. у меня всегда было хорошо с грамотностью, я решила принять участие. Я даже и не подозревала, насколько малы мои знания в этой области. Большинство ответов я давала полагаясь на интуицию, но, видимо, и с ней у меня тоже проблемы. Наша команда заняла последнее место, я крайне оскорбилась и тут же побежала покупать орфографический словарь, который так у меня и лежит ни разу не открытый.
Ольга Юмагузина, Уральская государственная юридическая академия, 28 лет.
Нашу группу отправили в колхоз. Раннее утро, дождь, грязь, холод и нас высаживают посреди гигантского поля со свеклой. Никогда еще я не была такой грязной и замученной как в тот раз. Но общий стол, ненависть к свекле и горячий чай сплотили нашу группу, после этого мы стали намного дружнее.
Каким бы бесконечным не казалось обучение в начале, рано или поздно все подходит к концу. И остается только ностальгировать. Пока есть возможность - создавай свою историю!
Фотографии из личного архива опрошенных.
Я закончил МГРИ (РГГРУ) в 1976 (группа ГИР-71, специализация технология подземной разработки урановых месторождений), тогда еще институт находился возле Манежной площади. При выборе специализации между россыпником золоторудных и уранщиком, последнее я выбрал из-за того что стипендию по этой специальности повышали на 15 или 20 руб. Стипендия 55-60 руб для студента тогда были большие деньги. Проездной месячный билет для студента в Москве тогда стоил, кажется, 2, 50 руб. Хороший обед в студенческой столовой МГРИ тогда стоил в среднем 1 руб. Добавлю, что по традиции горные вузы (МГРИ,МГИ и СГИ) хорошо и дешево кормили своих студентов. В отличие от прочих, например как-то после занятия на М.Бронной я зашел в столовку Московского юридического. Не обед, а тюремная баланда. Из преподавателей мне запомнились два характерных типа. Первый тип преподавателя доцент - деловой,но опаздывает, проверку студентов не производит.К студентам не цепляетса, стараетса донести знания курса. Итак, первый тип: Занятия по теории взрывного дела (для условий шахт и рудников) в лаборатории на М.Бронной проводил доцент, (забыл его фамилию, слышал он умер, царство небесное, так и защитив докторскую) . И всегда его пары начинались с его опоздания. Ждем 5-10-15 мимнут. Внезапно открываетса дверь лихорадочно вскакивает взмыленный преподаватель, говорит "извините, только с самолета", бросает портфель и сразу начинал лихорадочно писать на доске тему и вести занятие? даже если на занятие пришло 2-3 человека. Второй тип - наивный, рассеянный (как д.т.н., профессор, зав. кафедры подземных разработок, заслуженный деятель науки и техники, Гелий Николаевич Попов), вел лекции по системам подземной разработки. Свои лекции всегда начинал с проверки по журналу присутствующих (уходило на это до 30 мин) . Каждый раз доqlz до отсутствующего студента (ки) поднимал старосту группы, спрашивал о причине отсутствия на лекции (заболел, мама приехала). Тот (в большинстве не зная причины), говорил (врал), что отсутствующая неделю Сидирова, например заболела. Г.Н. был очень добрый, казалось, он не показывая любил всех студентов. Сами проверки для студентов последствий от профессора не имели. В МГРИ мне также запомнился ведущий семинары по геодезии преподаватель Борщ-Компанелло. Он в МГРИ перешел из горного (МГИ). Так вышло что геодезию я у него персонально прошел дважды, в горном и МГРИ (не стал делать зачет). Появившись у нас, он сразу начал с объяснения своей необычной фамилии, что после революции его революционный большевик папа (по моде того времени) к не романтичному " борщу" добавил фамилию славного Компанелло. Б-Щ был умница. На его занятиях по геодезии было все понятно и толково. Помню, кручу "Феликса"!, исчисление теодолитных ходов, он подходит и на листке бумаги (с большим построчным массивом чисел) и говорит, вот здесь и здесь ошибка. Тогда мне студенту казалось уровнем бога геодезии.
МГРИ (1971-1976). ПОЛЕЗНАЯ ПЕРЕСДАЧА. Так как я был туповат, то полюбил сопромат: там все понятно и просто. Надо только заниматься, делать домашние задания, что я делал. В учебной комнате в общежитии на Студенческой по вечерам сидели только старательные вьетнамцы и я. и Экзамен по сопромату принимал сам зав кафедры, профессор по фамилии Ребрик, такой кучерявенький, если корреспондентам нужен был вид профессора, то фотографировали его. Сдавали две группы, моя ГИР (уранщики) и бурильщики (забыл обозначение). В том числе студент бурильщик, с которым я жил в одной комнате в общежитии на Студенческой. Позднее он что-то загулял, нахватал хвосты, взял академку, поехал на север работать бурильщиком и так и не вышел из своегожизненого пике.Как-то од даже предлагал мне пойти с ним гости, к тому времени уже популярному, Владимиру Высоцкому, однако мне слушать бренчание и пение не прельщала. Взял билет, для уверенности передал, что бы он заходя на экзамен захватил мне шпаргалгу по одной теме. Он мне занес - часть новой библиотечной книги по сопромату, которую разорвал напополам. Нечего делать, сунул ее в стол, жду момента. Профессор Ребрик стал прохаживаться между рядами, подошел ко мне и говорит: студент Т. вытащите шпаргалку. Я конечно не стал вытаскивать, тогда он полез, вытащил... чуть не упал в обморок от увиденного и закричал: "Варвар... дикарь...новая библиотечная книга... вон... на пересдачу!" В общем, я сдавал экзамен по сопромату профессору Ребрику четыре раза. Так насобачился в сопромате, что знал все его осноные формулы таблицы и задачи курса сопромата на память, так что уже спорил с профессором. Поставил мне четыре. Любовь к сопромату - вещь трудная.
Студенты МГРИ на картошке в Кашино. Лампочка Ильича - это миф или темная история?Эпиграф: “1 ноября 1920 года состоялся торжественный пуск электростанции для электрообеспечения в деревне Кашино. Свет загорелся, и было предложено отпраздновать это событие, и на празднование пригласить Ленина. Послание в Кремль содержало слова: “Правление товарищества настоящим сообщает, что 14 сего ноября состоится открытие электрического освещения в селении Кашино, на каковое покорнейше просим прибыть разделить ту радость, которую мы ощущаем при виде электрического освещения в крестьянских халупах, о котором при власти царей крестьяне не смели думать. Ваше присутствие весьма желательно”
В 1972 мы, студенты второго курса МГРИ, помогали убирать картошку на полях деревни Кашино (Московская обл.), где посреди небольшой деревни (одна улица) стояла пресловутая электростанция “Лампочка Ильича”. На вид это была собачья будка у высохшего ручья, высотой 1,5 метра, площадью 1 м2, внутри которой находился генератор (динамо машина, совр., турбина с генератором тока) с царским вензелем, весом 50-60 кг, на валу которой находился ременный шкив. Местный старожил сказал мне, что “гидру” построил еще в царское время местный умелец, который работал на заводе электрооборудования в Москве, его маленькая гэс успела по освещать дома и улицу д.Кашино еще в царское время. По всей видимости, дирекция завода подарила, или продала своему работнику дорогое динамо машину с большой скидкой. В новое время родоначальника ГОЭРЛО большевики расстреляли, а осиротевшую “гидру” как бы национализировали. Есть сведения в интернет, что кашинцы при большевиках только восстановили украденные провода. После приезда в д.Кашино Ильича с Крупской увидеть “техническое чудо освобожденного крестьянства”, собачья будка стала как бы началом Ленинского плана ГОЭРЛО. По рассказу старожила,они приехали ночью, в 23 часа, местная партячейка встретила вождя тепло и гостеприимно, переночевали в добротном доме изгнанного (или расстрелянного) кулака, сейчас там музей. Утром осмотр 1 квт микро-ГЭС (МГЭС), за малым вождь увидел великое, потом митинг, фото, после хорошего обеда, тепло распрощавшись уехали. На митинге, по словам кашинцев, Ленин впервые произнес знаменитую фразу: “Коммунизм плюс есть советская власть плюс электрификация всей страны”. К нам в студенческий лагерь приходила женщина из музей и предлагала посетить музей. Однако никто из студентом не пошел. Так как подьем был в 6-00, с картошки приходили в 18-00 усталые. Кашинцы на картошке у нас были в начальниках, часто шли дожди, из лагеря никуда не отпускали. Отмечу, что яблоки в садах кашинцев были знатные. Единственным событием стало бурное празднование всем лагерем моего дня рождения, студенты гидрогеологи, геофизики, россыпники, уранщики (моя группа) сбросились по 3 рублей, в деревне мы закупили несколько ящиков “яблочное шипучее” (по две штуке на брата), в бутылках под шампанское, по 82 коп. штука – шипучее, вкусное, сладкое и хмельное, из Москвы приехала автобусом моя подружка, затаренная колбасой, сыром и прочей вкуснятиной, которую ей передала поездом через проводника из г.Минеральных вод ее мама, моя будущая теща. Отмечали в каком-то коровьем сарае, импровизированные столы из дверей и стулья доски. С одной стороны стояли коровы и таращились на нас, преподавателей не приглашали. Вскоре с нами сидели и местные ребята кашинцы (в лагере было 80 % девчонок), они принесли патефон, танцы. Так как после всех хлопот и яблочного шипучего я отрубился, то кашинцы пригнали машину и отвезли меня с подружкой на покой. Помню как ребята кашинцы, обнявшись с нашими девчонками в кузове ехали с песней: “Наш паравоз вперед лети, в коммуне остановка, в руках у нас винтовка”. На следующий день меня с одним товарищем отправили в Москву в деканат, с запиской за нарушения режима лагеря, меня за аморальное поведение, так как по ошибке переспал с подружкой на кровати у политкомисарши отряда (преподаватель политэкономии, уехала на воскресенье в Москву), его за хулиганку. Такой была моя “Лампочка Ильича”
Я закончил МГРИ (РГГРУ) в 1976 (группа ГИР-71, технология подземной разработки урановых месторождений), тогда еще институт находился у Манежной площади. При выборе специализации между россыпником золоторудных и уранщиком, последнее я выбрал из-за того что по специальности стипендию повышали на 15 руб. Стипендия 60 руб для студента тогда были большие деньги. Проездной месячный билет для студента в Москве тогда стоил, 50% кажется 2, 50 руб. Хороший обед в студенческой столовой МГРИ тогда стоил в среднем 1 руб. (от 0,80 руб. до 1,20). Добавлю, что по традиции горные вузы (МГРИ,МГИ и СГИ) хорошо и дешево кормили своих студентов. В отличие от прочих, например как-то после занятия на М.Бронной зашел в столовку Московского юридического. Не обед, а тюремная баланда. Из преподавателей мне запомнились два характерных типа. Первый тип преподавателя - деловой, но опаздывает. Первый тип. Занятия по теории и практике взрывного дела проводил доцент, (забыл его фамилию, слышал он умер, царство небесное, так и защитив докторскую) в лаборатории на ул.М.Бронной. И всегда его пары начинались с его опоздания. Ждем 5-10-15 мин. Внезапно открываетса дверь лихорадочно вскакивает преподаватель, говорит "извините, только с самолета", бросает портфель и сразу сразу начинал лихорадочно писать на доске тему занятий и вести занятие. До студентов не докапывался, проверку не производил. Второй тип - наивный профессор (как д.т.н., профессор, зав. кафедры горного дела, заслуженный деятель науки и техники, Гелий Николаевич Попов), вел лекции по системам подземной разработки. Свои лекции всегда начинал с проверки по журнулу присутствующих (уходило на это до 30 мин). Каждый раз доходя до отсутсвующего студента(ки) поднимал старосту группы, убеждался, что староста группы знает о причине отсутствия студента (заболел, мама приехала). Тот (в большинстве не зная причины), говорил (врал), что отсутствующая неделю Сидирова, например заболела. Г.Н. был очень добрый, казалось, он не показывая любил всех студентов. Сами проверки для студентов последствий от профессора не имели. В МГРИ мне также запомнился ведущий семинары по геодезии преподаватель Борщ-Компанелло. Он в МГРИ перешел из горного (МГИ). Так вышло что геодезию я у него персонально прошел дважды, в горном и МГРИ (не стал делать зачет). Появившись у нас, он сразу начал с объяснения своей необычной фамилии, что после революции его революционный папа (по моде того времени) к не романтичному "борщу" добавил фамилию славного Компанелло. Б-Щ был умница. На его теоретических занятиях по геодезии было все понятно и толково. Помню кручу Феликса, исчисления теодолитных ходов, он подходит и на листке бумаги с большим построчным массивом чисел, и говорит, вот здесь и здесь ошибка. Тогда мне студенту казалось уровнем бога геодезии.
