Жаропонижающие средства для детей назначаются педиатром. Но бывают ситуации неотложной помощи при лихорадке, когда ребенку нужно дать лекарство немедленно. Тогда родители берут на себя ответственность и применяют жаропонижающие препараты. Что разрешено давать детям грудного возраста? Чем можно сбить температуру у детей постарше? Какие лекарства самые безопасные?
Константин Михайлович Коровко, сын отставного есаула, закончил в Петербурге два престижных института — Технологический и Горный. Тогда Россия по темпам экономического роста опережала все страны мира. Коровко для многих являлся представителем нового типа бизнесменов, этакий пример self-made man — происходит из низов, получил прекрасное образование, только благодаря собственным знаниям и сноровке стал одним из самых заметных предпринимателей столицы.
Подход у Коровко поражал воображение. « Я, — цитировало его слова издание „Искусство Кино“, — действую в интересах и во имя русского народного хозяйства, я хочу создать на русские деньги чисто русское предприятие для борьбы с иностранными предпринимателями, захватившими всю русскую промышленность в свои цепкие руки. Получение миллионов осуществимо при общей энергии и дружной работе. Наши предприниматели инертны и обтянуты плотным кольцом формальностей. Я хочу создать свободное от этих формальностей дело с помощью пайщиков, которые сплошь и рядом не знают, куда пристроить капитал. Русские деньги, лежащие по нашей инертности в кубышках по уездным и губернским городам, должны и могут давать до 300 процентов прибыли в год».
Начинал Коровко обычно в провинции, делая упор на не слишком большую осведомленность и финансовую грамотность людей. В самом начале он рассылал по всей России сотни тысяч проспектов с прдложением стать его пайщиками. Схема была проста как первый снег — он совершал с кем-нибудь у нотариуса товарищеский договор, которым учреждал товарищество на вере и снабжал его фирмой « общества», отмечает издание Газетные старости. Жертвы полагали, что имеют дело с акционерным обществом, действующим на основании утвержденного устава и, потому до известной степени подлежащим контролю правительства. Все шло замечательно до той поры, пока делом не заинтересовался дотошный пожилой полковник Шульц из Балашова.
Ознакомившись со всеми финансовыми и хозяйственными подробностями затеи, Шульц сделал нелицеприятные выводы, и после встречи с Коровко отправился прямо к прокурору. Там же оказался и владелец модного велосипедного магазина в Песках Константин Мультино, знавший Коровко еще по Технологическому институту. До визита к прокурору Коровко втянул его в крупный инвестиционный проект на Кубани, куда было вложено 56 тысяч рублей под обещанные однокурсником сверхприбыли. Денег Мультино больше не увидел, и пошел за помощью к властям. В марте 1912 года Коровко был арестован и взят под стражу.
Само слушание привлекло внимание широкой общественности, ведь Коровко действовал размашисто и количество пострадавших пайщиков было чрезвычайно большим. Резонанс делу придавал еще тот факт, что защитником Коровко выступил (не без финансовых вливаний со стороны последнего) присяжный поверенный Иван Данчич, сделавший себе имя на процессах, где у обвиняемых не было никаких шансов. В самом же начале выяснилось, что счета мошенника были обнулены, недвижимости нет, а право на аренду соляных рудников Коровко незадолго до ареста Международному банку за 275 тысяч рублей.
В своей речи прокурор Глухарев подчеркнул, что Коровко своими действиями « подрывает веру в русскую промышленность» и квалифицировал действия Коровко как мошенничество. Это был принципиальный момент: в дореволюционной России существовала статья « О введении в невыгодную сделку», наказание по которой было менее суровым, чем по статье о мошенничестве. Защита со своей стороны представляла Коровко неудачливым бизнесменом.
Сам Коровко с беспрецедентной наглостью обвинил в своих неудачах собственных пайщиков: « Я думал выйти победителем из ряда комбинаций, неизбежных в каждом предприятии, а затеял я их целых три, имея в виду, что одно будет поддерживать другое. Я полагал, что являюсь полноправным распорядителем, а пайщики имеют право на дивиденд, то есть на то, что я дам им в очистку. Я хорошо изучил акционерное право и понимал, что акционирование таких дел должно требовать крупных расходов, но пайщики это не поняли и не хотели понимать, разрушая все, что я создавал. Посвящать пайщиков в детали договора не было надобности, русский пайщик труслив и недоверчив. Он норовит во всем получить рубль на рубль, а если я сулил ему 300 процентов, то такова его психология».
В итоге суд признал инженера Коровко виновным « во введении в невыгодную сделку» и приговорил его к лишению всех особенных прав и преимуществ и заключению в тюрьму на три месяца. Пробыв в заключении уже два года до того, он был освобожден прямо в зале суда. Никаких коспенсаций его пайщики так и не получили. Авторы « Золотого теленка» Ильф и Петров хорошо знали, о чем писали, и ввели в повествование факты из реальной хроники тех лет, придав черты Коровко и Остапу Бендеру, и Александру Корейко. Возглас « Лед тронулся, господа присяжные заседатели!» вернулся в Россию в конце ХХ века.
Это человек более всего ассоциируется у меня с героем романа Ильфа и Петрова "Золотой телёнок" Корейко Александром Ивановичем, посему пусть будет Корейко.
Остап Бендер расстался с гражданином Корейко Александром Ивановичем в одной из братских советских республик. Поэтому нет ничего удивительного, что наш Корейко объявился там же, т.е. в одной из братских советских республик. Сразу оговорюсь, не смотря на схожесть с героем романа Ильфа и Петрова у них есть и различия хотя бы потому, что один из них литературный герой, а второй более чем реальный человек.
Часть первая. СССР.
Как я уже упомянул, наш Корейко жил в одной из братских республик бывшего Советского Союза, но в отличие от своего литературного брата он никогда не был организатором махинаций, не занимался спекуляциями и прочими аферами, ну почти. Он просто, как он сам говорил: "попал в струю", в смысле в денежную, оказался где-то рядом с организаторами бизнеса по советски, их ещё звали цеховиками. К нему вдруг пошли деньги и речь шла о нескольких миллионах советских рублей.
Это гигантская сумма которую не только не во, что было вложить, их даже засветить было страшно. В те времена и за намного меньшие суммы полагалась растрельная статья с конфискацией имущества. Тем более, что ОБХСС уже к нему наведывалось, но ничего не нашло.
Поэтому товарищ Корейко, как и его литературный двойник жил на одну относительно скромную зарплату. И это колоссальное нервное напряжение требовало разрядки, поэтому наш Корейко, периодически ездил в другую братскую республику где уходил в отрыв: кабаки, бухло и женщины не тяжёлого поведения, а потом он возвращался домой и продолжал вести жизнь скромного служащего живущего на одну зарплату. По его словам он, лет за 10 пробухал не менее миллиона рублей.
И такой образ жизни наш товарищ Корейко вёл почти до конца 80-х годов прошлого столетия. И тогда когда он перестал боятся ОБХСС, он стал боятся того, что происходили в этой самой братской республике, поэтому он решил делать ноги и из этой республики и из СССР вообще.
В этот момент он из Корейко превращается в Бендера, того который готовился вывезти свой миллион за границу. Он тоже скупает бранзулетки, марки и прочие ценности которые можно попытаться вывезти за границу и там продать.
Кстати о загранице, способов законно покинуть пределы СССР было не много, но у Корейко такой способ был и так Зося.
В отличие от книжного Корейко, наш всё-таки женился на Зосе.
После свадьбы Зося жила жизнью жены скромного советского служащего, по курортам не ездила, супер нарядов не носила, равно как и дорогих украшений, кроме обручального кольца и маминых серёжек, жила, работала, растила дочку.
Может она конечно и догадывалась, что её муж имеет какую-то лишнюю копейку помимо зарплаты, но о миллионах она не подозревала, особенно о тех миллионах которые Корейко тратил на бухло и блядей в другой братской республике.
Так, что миллионы Зося увидела только в тот момент когда Корейко начала скупать бранзулетки и др. Зося это увидела, оху удивилась, но виду не подала.
И так отъезд. Товарищ Корейко, точнее семья Корейко-Синицких уезжала в Израиль, по вызову от троюродной тёти Зоси, из Тель-Авива.
Вот только если выехать самому из СССР ещё было можно, то вывезти все эти бранзулетки уже нет.
Я точно не знаю как товарищ Корейко пытался вывезти за границу всё, что было нажито непосильным путём, и какие лазейки для этого он нашёл и с какими компаньонами он пытался это провернуть, но компаньоны его кинули, и он как и Остап Бендер остался без всех своих накоплений. Только Бендер остался в СССР и решил переквалифицироваться в управдомы, а Корейко оказался в Израиле и ему пришлось переквалифицироваться в рабочие.
Часть вторая. Израиль.
Если кто подумал, что семья Корейко-Синицких начала в Израиле новую жизнь, то он конечно прав, но новая является продолжением старой. Поэтому вскоре после приезда семья Корейко-Синицких распалась. На Синицких Зося с дочкой и Корейко.
Про Зосю кажетсай всё, поэтому скажу на последок, что Зося подтвердила диплом и работала в больнице медсестрой, никогда не подавала на алименты и никогда более не видела господина Корейко. А сам Корейко тоже не собирался платить алименты как и встречаться с дочкой. Он работал на заводе, плюс крутил какие-то гешефты, жил скромно и к выходу на пенсию он имел свой домик где он смастерил самогонный аппарат и экспериментировал с изготовлением алкоголя в домашних условиях.
С дочкой он решил встретиться только когда она вернулась из армии. Но встреча прошла несколько холодно, дочка не бросилась на шею папе, а так же не приняла от него "деньги на учёбу",
после чего Корейко Александр Иванович, как он сам сказал: "Вычеркнул её из завещания".
А пока господин Корейко Александр Иванович, бывший подпольный советский миллионер, а ныне простой израильский пенсионер живёт где-то "на крайнем севере", варит самогон и говорит, что мол дёрнул меня чёрт поехать в этот Израиль, там бы я мог бы быть олигархом, ну или хотя бы простым магнатом.
На постсоветском пространстве имя подпольного миллионера Александра Ивановича Корейко из романа "Золотой теленок" стало нарицательным - так называют богатого человека, тщательно скрывающего свои доходы.
Но мало кто знает, что у этого персонажа был реальный прототип - Константин Михайлович Коровко. Этот человек считается одним из знаменитейших аферистов первой половины XX века
Из многочисленных лживых «бизнес-проектов» Коровко, наиболее успешный имеет отношение к соляным месторождениям Донбасса. Именно эта афёра привела к краху жулика и проходимца Коровко, считавшегося одним из крупнейших подпольных миллионеров Российской империи.
- Господин Рабинович, Вы такой богатый и успешный.
Давайте напишем книгу «Как я заработал свой первый миллион».
- Вы шо, таки предлагаете мне оформить явку с повинной?
«Костя-инженер»
Этнический украинец родился 20 мая 1876 года в семье отставного есаула Михаила Емельяновича и Екатерины Егоровны Коровко в станице Уманской на Кубани. К 1898 году он окончил полный курс Новоалександрийского института сельского хозяйства и лесоводства по сельскохозяйственному отделению со званием ученого-агронома II разряда. В том же году на деньги Всевеликого Войска Донского отправился в Петербург, где поступил в весьма престижный Технологический институт. До сих пор не понятно, почему обучение Коровко проспонсировало Войско Донское? Ведь казачья казна была почти пуста из-за частых войн с народами Кавказа. Возможно век индустриализации, затронувший и Кубань, требовал молодых образованных инженеров, своими талантами способных нарушить «патриархальную тишину донских станиц». А возможно, казачий авторитет «тяти» способствовал выделению атаманами денег, необходимых на обучение его отпрыска - доподлинно неизвестно.
Обосновавшись в Петербурге, Коровко вскоре обнаружил, что отец перестал высылать деньги. Однако, несмотря на это его стали замечать в роскошных ресторанах Петербурга, он снял квартиру на Невском проспекте и вообще жил на широкую ногу. Что же принесло Коровко такой стремительный скачок «из грязи в князи»? Известно, что еще будучи студентом Коровко и его однокурсник Костик Мультино попросту «разводили» провинциалов на деньги. «Компаньоны» торговали велосипедами и занимались биржевыми спекуляциями. Параллельно Коровко и Мультино продавали провинциалам 20-летних кобыл по цене трехлетних арабских скакунов с безупречной родословной. Вообще весь последующий обманный бизнес Коровко будет ориентирован на приезжих простаков, стремящихся стать на ноги в большом городе.
В июле 1901 года Коровко женился на Вере Амандовне Ренкуль , симпатичной девушке из небогатой семьи, которая очень скоро станет его подельницей. Через пять лет Коровко провернул свою первую крупную афёру - создание небольшого фарфорового заводика. Интересен тот факт, что в станице Уманской не было сырья для изготовления фарфоровой посуды. Тем не мение Коровко удалось получить страховую премию, ставшую первым прикарманенным капиталом. Таким образом Костя-агроном откровенно «кинул» своих земляков.
Окончив Технологический, институт Коровко не захотел работать инженером-технологом. Вместо этого он поступил в Горный институт. В то время в Питере он был уже широко известен под прозвищем «Костя инженер». На повышении акций Московско-Казанской железной дороги он заработал 240 тысяч рублей. Коровко вложил их в работу геологических экспедиций в Сибири на Урале и Кавказе, сделавших много заявок на перспективное обнаружение золотых, соляных, нефтяных и других приисков. Как мы понимаем ни одна экспедиция ни одного месторождения не нашла.
Некоторое время Костя-инженер был управляющим организации «М. А. Абаза, В. А. Карунчик, А. А. Яковлев и Ко» специализирующейся на добыче нефти. Чуть позже с подачи Коровко эта фирма продала английскому нефтепромышленному обществу «Чатма» земли абсолютно непригодные для добычи полезных ископаемых и выращивания сельскохозяйственных культур.
На волне патриотизма (весьма модного в те времена), Коровко начал выступать на собрании правых партий с патриотическими речами. В них говорилось «об огромной доле иностранного капитала в экономике Российской империи», а главное «о его негативном влиянии на благосостояние простых граждан». Таким способом Коровко просто рекламировал себя обеспеченным людям, которые на волне патриотизма были готовы инвестировать свой капитал на борьбу с «тлетворным влиянием Запада». Костя-инженер пользовался авторитетом в среде патриотически настроенного купечества. Купцы-патриоты, переживающие за судьбу отчизны, были ярыми противниками иностранных инвестиций, делающих по их мнению, зависимой отечественную экономику.
Вытеснять иностранные инвестиции из Российской империи Коровко планировал в два этапа. Сначала - путем создания ряда предприятий в разных сферах экономики страны отечественными акционерами. Второй этап предполагал расширение мощностей предприятий, которые: «должны и могут давать до 300 % прибыли в год».
Союз «меча и орала»
Учреждённое 21 июля 1907 года «Каспийско-Романовское нефтяное общество» занималась добычей нефти в Чечне. Коровко убедил А. А. Венсана, почетного гражданина Мейера, А. А. Богушевского и князя Тарханова вступить в число товарищей по добыче нефти. В рекламных проспектах сообщалось, что Каспийско-Романовское нефтяное общество создано для: добычи, продажи, покупки и даже хранения нефти и нефтепродуктов. Общество продало земельных участков на 1 млн. 622 тысячи рублей.
Согласно рекламным буклетам вышеуказанная фирма «обладала» 19 складами, танкерным флотом, весьма богатыми нефтяными участками. К брошюрам прилагались и фото цистерн общества и фирменного парохода с названием компании на бортах. Банкирский дом Русской промышленности собирает для Каспийско-Романовского нефтяного общества 340 тысяч агентских денег. Подтверждение того, что Каспийско-Романовское нефтяное общество было весьма привлекательным объектом для инвестирования является наличие таких известных инвесторов как: камер-юнкер императорского двора князь А. А. Долгорукий, княгиня Е. П. Долгорукая, князь Е. Л. Тарханов, княгиня В. Г. Тарханова, горный инженер, И. И. Назимов, генерал-майор А. И. Череп-Спиридович, князь Р. Я. Эристов, княгиня Эристова, сухумский городской голова князь Н. К. Тавчиридзе, генерал-майор А. В. Верещагин, князь В. А. Геловани, полковник А. Д. Горизонтов, надворный советник В. В. Коломнитинов, А. А. Богушевский и др.
В 1908 году внушающий доверие молодой патриот учредил «Брянцевско-Преображенское соляное общество». На взятый в банке кредит Коровко арендовал земельный участок в 27,5 десятины (около 30 га) в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии (ныне - город Бахмут, Донецкой области). 18 марта 1909 года через региональные отделения правых партий, Коровко разослал в большинство регионов Российской империи тысячи буклетов с «рекламой» своего предприятия, сулившее невиданный доход. В буклетах коммерческий директор призывал состоятельных людей стать пайщиками первого чисто русского предприятия, основанного на русском капитале.
В воззвании председателя эдакого «Союза меча и орала» говорилось следующее:
«Милостивые государи!
Брянцевско-Преображенское соляное общество имеет честь довести до сведения, как своих пайщиков, так и всех желающих вступить пайщиками в названное общество о состоянии его дел. Общество действует на месте создаваемого соляного промысла в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии на участке в 27,5 десятин земли, приобретенном Обществом в полную собственность и содержащим мощные залежи каменной соли толщиной 35 сажен пласт.
Приобретенный участок соседствует с успешной голландской шахтой «Петр Великий» и содержит мощный пласт каменной соли, чистой как кристалл, без малейших прослоек земли, залегает там, на глубине 57 сажен от поверхности. На участке можно добыть около 3 млрд. пудов соли (более 49 млн. т), это обеспечит обществу громадные доходы на многие десятки и даже сотни лет. Добыча начнется через четыре месяца — в июле 1909 года. Таким образом, 27,5 десятин недр этих богатейших месторождений, каковыми владеет Брянцевско-Преображенское соляное общество, составляют колоссальное богатство, равное сотням миллионам рублей
Приобретайте паевые свидетельства за 1 тысячу рублей. Каждому пайщику обещаем доход: более 50 % за акцию! Доход этот будет с каждым годом возрастать, приближаясь к колоссальной цифре 300 % на затраченный капитал» .
«Контора по заготовке рогов и копыт»
В октябре 1909 года Костя-инженер открывает «Банкирский дом Русской промышленности», специализировавшийся на онкольном кредитовании.
Онкольный кредит (от англ. On call — по требованию) предоставляет заёмщику право пользоваться кредитом банка со специально открытого счёта. Заёмщик имеет право занимать деньги до определённой суммы. В то же время банк имеет право в любой момент в одностороннем порядке прекратить кредитование и потребовать возврата взятых взаймы денежных сумм.
В онкольном кредите выдача денежных средств обеспечивается залогом ценных бумаг, принадлежащих заёмщику. Обычно кредит выдаётся на короткий срок и погашается по первому требованию банка (обычно заёмщиком с предупреждением за 2—7 дней).
На практике онкольный кредит часто используется заёмщиками для спекулятивных целей на рынке ценных бумаг. Банками применяется такой кредит для регулирования кредитной политики, а также для поддержания необходимого уровня своей ликвидности.
Учреждение располагалось в столице империи на Невском проспекте, в сотом доме, там же размещалась и штаб-квартира «Совета съездов представителей промышленности и торговли» - тонкий намек на связь двух соседствующих предприятий. По свидетельствам очевидцев в учреждении висели: «богатые люстры и бра, стояли шикарные письменные столы с блестящими письменными принадлежностями, большой несгораемый сейф, много пишущих машинок, громадные с золотым теснением конторские книги, масса картин в золоченных рамах, множество служащих и кипы циркуляров, проспектов, конвертов». Из брошюр вкладчик мог узнать, что банк производит все виды финансовых операций. Банк предлагал своим клиентам: хранение ценных бумаг, их выкуп и продажу, страховку тиражей погашения выигрышных билетов, оплату и учёт купонов, исполнение всяких поручений и т. п.
На бумаге официальным вкладчиком и почти единоличным акционером банка (ему принадлежал контрольный пакет акций) считался отставной подполковник Николай Иванович Мартынов . Вторым человеком, вложившимся в «Банкирский дом Русской промышленности» был Константин Михайлович Коровко . По бумагам Мартынов внёс пять тысяч рублей, а Коровко 45 тысяч.
Через некоторое время стало известно, что «Банкирский дом Русской промышленности» существовал без утверждения Министерства финансов, а лишь по регистрации Санкт-Петербургской купеческой управы, благодаря чему находился не в ведении Особенной канцелярии по кредитной части, а в ведении Отдела торговли Министерства торговли и промышленности. Стоит заметить, что Мартынов подавал заявление о регистрации банка в министерство финансов. Но канцелярия отклонила запрос, мотивируя следующим тем, что, «они не ознакомлены с родом производимых оным операций», кроме того «заявление построено неправильно, так как необходимо указать в его названии имя владельца». Канцелярия минфина предлагала устранить недостатки и сменить название на «Банкирский дом Н. И. Мартынов и Ко.». Впрочем это были мелочи. Коровко был одним из первых кто активно использовал рекламный пиар в СМИ, публикуя свои объявления в газете «Новое время» и журнале «Финансовое обозрение» и некоторых других столичных изданиях.
По сути, «Банкирский дом Русской промышленности» был создан Коровко для прикрытия своих афёр с пайщиками «Каспийско-Романовского нефтяного» и «Брянцевско-Преображенское соляного» обществ.
В то же время специализирующийся на совершении онкольных операций, «Банкирский дом Русской промышленности», с подачи "Кости инженера", получил чистых вкладов на сумму 340 712 руб., пропустив через себя около 2 млн. рублей.
«Пилите гири - они золотые»
Находящееся под прикрытием столь солидного финансового учреждения, Брянцевско-Преображенское соляное общество стало приносить колоссальный доход не идущий ни в какие сравнения с предыдущими аферами великого комбинатора. Отметим тарифную политику предложенную Коровко. Стоимость земельных паев была дифференцированной 2000, 1000, 5000, а самый заманчивый - 100 рублей. Фактически их могли покупать люди как зажиточные так и среднего достатка. Выгодный процент был приманкой на которую клевали все кому не лень. Коровко и не рассчитывал на такой успех, превзошедший все его ожидания. Почтальоны со всего Петербурга сносили письма к нему в квартиру, а телеграфные линии норовили разорваться от напряжения Его просто засыпали письмами, в которых люди изъявляли желание стать пайщиками его предприятия.
По неофициальным данным, на продаже паёв Коровко заработал 966 тысяч рублей. Обеспеченные люди не спешили вкладывать в предприятие, сулившее такую колоссальную прибыль в столь короткие сроки. В дутый банковский трест в основном вкладывали деньги основном люди «средней прослойки»: священники, малоземельные дворяне, отставные военные. Хоть и капитала у них было немного, но зато он поступал бесперебойно. Устоять перед таким предприятием сулившим «до 300 % на затраченный капитал» простому провинциалу было невозможно. «Кантора-Никанора», основанная Коровко, была чисто бумажным проектом. Она состояла всего лишь из нескольких пайщиков-акционеров: братьев Константина и Александра Коровко, инженера М.М. Гончарова (директора правления), А.М. Спирова, агронома Шульги и капитана Лещинского.
Для видимости необъятных земельных угодий под соляные месторождения Коровко приобрел у крестьянина Побегайло в Бахмутском уезде небольшой участок земли под названием «Солончак». От Коровко Побегайло получил задаток 10 рублей с обещанием будущего дохода в 20 тыс. Костя-инженер велел Побегайло рыть ямы на участке, для создания видимости начала соляных работ, назначив его «директором рудника». Но очень скоро работы, проводимые Побегайло без надлежащего дозволения, были пресечены горным инспектором Бахмутского уезда, который привлек горе-геолога к административной ответственности.
Но Коровко не отчаялся. Он приобрел у госпожи Кишинской новый участок и выпустил новые рекламные проспекты о сооружении соляного рудника около станции «Ступки» Южной железной дороги, где указывалась площадь рудника - 165 десятин (около 150 га.) где залегает самая высококачественная соль. На этом участке аферист велел возвести большую кирпичную трубу, дабы проезжающие видели, что здесь строится соляной рудник. Как покажет следствие, на «ступкинские соляные копи» к 1 января 1910 году купилось 274 пайщика, а Костя-инженер заработал 158 тыс. 275 руб. Цифра была явно занижена с целью оправдания подсудимого Коровко.
Позднее (во время следствия по делу Коровко) выяснится, что принадлежащий Коровко участок земли в Бахмутском уезде перепроданный несколько раз был приобретен Международным коммерческим банком за 1400 рублей, что сильно испортило репутацию данного учреждения.
Донбасс гонит порожняк
Афера с соляными месторождениями Донбасса имела совершенно неожиданный финал. Русский авось разбился о немецкий практицизм.
В городе Балашове жил отставной гусарский полковник Карл Шульц . Обрусевший пруссак имел небольшой капитал, унаследованный от отца и желал приумножить свои активы. Но со своей немецкой педантичностью он тщательно выбирал объект инвестирования. Однажды к Шульцу попала брошюра, призываюшяя вкладывать деньги в Брянцевско-Преображенское соляное общество. Изучив базовую литературу по горнорудному делу он понял, что игра стоит свеч.
С целью более детального ознакомления с основателем общества - Константином Михайловичем Коровко, Шульц отправился в Петербург. В Петербурге Коровко сладкими речами обольстил и убедил Шульца инвестировать в первое чисто русское предприятие. В начале разговора Шульц согласился выкупить соляных паёв на девять тысяч рублей. Из разговора выяснилось, что полковник неплохо разбирается в горном деле. Недолго думая Коровко предложил Шульцу место управляющего рудником с трёхтысячным окладом в год. Полковник согласился и тут же на радостях согласился выкупить паёв не на девять, а на пятнадцать тысяч рублей. Новый начальник тут же приказал Шульцу ехать обратно в Балашов (обрадовать жену и детишек) и ждать приглашения на службу.
Но вестей от начальства, о прибытии на работу так и не поступало. Шульц, прождав три месяца, отправился на Донбасс. Увиденное поразило его. На самом деле оказалось, что участок никогда и не принадлежал Коровко, он был взят в краткосрочную аренду. На участке было три сооружения. Первое - представляло собой украинскую хату-мазанку с конюшней (без лошадей). Второе - высоченную кирпичную трубу, построенную с таким расчетом, чтобы было видно из окон поездов (ближайшая железная дорога была расположена за пару верст от «шахты»). Третье «архитектурное чудо» - это туалет для рабочих. Труба должна была изображать завод, а хата - шахту.
Разъяренный «управляющий» решил «навестить» Костю-инжинера. Шульц, рассказав о проблеме, никак не ожидал услышать от гневного Коровко: «Директор Шульц, по какому праву вы оставили вверенную вам шахту»!? Впрочем, после этого Коровко пошел на попятную и предложил отступную. Но Шульц, как обманутый вкладчик, ринулся к прокурору Филиппову…
По фатальному стечению обстоятельств вскоре созданный Коровко вместе с супругой «Банкирский дом русской промышленности» начал трещать по швам: он не возвращал деньги вкладчикам. Акционеры массово приходили в банк. Так и не получив своих депозитов обманутые граждане набрасывались на персонал. Банковские служащие отказывались работать и требовали прибавки к жалованью, демонстрируя полученные от клиентов побои.
Начал сворачиваться и «нефтяной бизнес» Кости-инженера. Убедившись в том, что из приобретенных Коровко по запродажной записи 8 десятин земли в имениях «Домме-Моджа» и «Конгор-Кишлак» и на заарендованные им же 50 десятин в юрте ст. Нефтяной, невозможно выкачать ни миллилитра нефти, директор-распорядитель Мейер выходит из состава «товарищества по добыче нефти». Вслед за Мейером вышли из товарищества князь Тарханов и Богушевский. Нефтяной трест лопнул.
Через несколько дней после Шульца к тому же прокурору пришел питерский компаньон Коровко Костя Мультино . Он рассказал Филиппову о том, что его бывший однокурсник Коровко попросил его продать в кредит партию английских велосипедов «Ковентри-Рояль» - он, мол, едет на Кубань, где расположены его многочисленные предприятия, и там их выгодно продаст. Мультино конечно же не согласился так как знал на какие аферы способен Костя-инженер. Позже он повёл Мультино в элитный клуб «Аквариум» (в то время главное место сборища питерской богемы), и познакомил его с депутатом государственной думы и по совместительству банкиром - Алексеем Путиловым (1866 - 1940).
Мультино (пораженный связями бывшего одногрупника) сразу же отдал Коровко 56 тысяч рублей на постройку конного и кожевного заводов. Костя-инженер регулярно показывал Мультино фото заводов и обещал вот-вот вернуть вложенные им деньги. Но время шло, но Коровко «кормил» Мультино все новыми и новыми обещаниями. Мультино решает сам отправиться на Кубань и посмотреть своими глазами на предприятия, в которые он инвестировал. Расспросив у местных Мультино выяснил, что не о каких конных и кожевенных заводах там и не слышали. Приехав на то место, где по рассказам Коровко были заводы, он увидел небольшую конюшню, вблизи которой пасся трёхлетний жеребец. Мультино отправился за разъяснениями к Коровко. С криками: «Твои акции пригодны лишь для ватерклозета», Мультино врывается в кабинет к Коровко...
Костя-инженер сказал мол замотался в Сенате, но тут же пообещал вернуть Мультино деньги. Задержка с выплатой была связана со свадебными хлопотами. С его слов он собирался жениться на дочери симбирского миллионера. Но жених на свадьбу без подарка не может поехать (чем знатнее невеста, тем дороже должен быть подарок) поэтому Коровко попросил у Мультино пятьсот рублей на покупку браслета будущей невесте (мол, все деньги в обороте). Окончательно войдя в доверие к Мультино, Костя-инженер клятвенно пообещал вернуть ему все долги (56 тысяч 500 рублей!) через месяц после свадьбы. Этот мастерский обман заставил Мультино обратиться в прокуратуру с иском на Коровко. По иронии судьбы к тому же прокурору явился обманутый Коровко вкладчик, у которого тот взял деньги на нефтеразработки в Чечне…
На основании многочисленных заявлений и судебных исков по распоряжению следователя по особо важным делам Н.В. Зайцева в марте 1912 года Коровко был арестован и до 16 мая 1914 года находился в камере предварительного заключения. В это же время на свободе униженный полковник Шульц ищет по всем углам империи пайщиков «Брянцевско-Преображенского соляного общества» и обманутых вкладчиков «Банкирского дома русской промышленности». Найденные им лица станут свидетелями на одном из самых громких процессов Российской империи накануне Первой мировой войны, связанного с именем афериста Коровко.
«Лёд тронулся, господа присяжные заседатели»
Следствие выяснило, что число пострадавших (только от возбужденных по искам) афер Коровко доходит до 500 человек, потерявших в общей сложности свыше 1 млн. рублей. Во время процесса был допрошен ряд крупных и мелких служащих. Утверждавших что на Коровко лился «золотой дождь». Сам он только в Каспийско-Романовском обществе получал официальное жалованье 12 тыс. рублей в год! По справкам одного из пайщиков-кредиторов стало известно, что на текущих счетах Кости-инженера аккумулировались суммы, доходившие до миллиона, но затем деньги внезапно куда-то исчезли. Коровко являлся владельцем имения в Саратовской губернии площадью 375 десятин. В период учреждения дутых контор и фирм-прокладок у Кости было пять лошадей, экипажи, слуги, ливрейные лакеи. Он устраивал у себя богатые вечера, на которых приглашал членов Государственного совета и депутатов Государственной Думы.
Чтобы не попасть на долгие годы в тюрьму Коровко нанял самого известного адвоката Российской Империи - Ивана Михайловича Данчича (1863 - 1950). Он мог так запутать в деле присяжных и судей, что убийство могло сойти «за мелкое хулиганство». Для оплаты его услуг Коровко заранее перевел часть своего имущества на младшего брата Александра. Александр продал дачу в Мартышкино (в элитном районе под Питером), два полотна Ван Эйка и гарнитуру, работы известного в то время мастера Гамбса.
На судебный процесс пришло, чуть ли не пол Петербурга. Тут были и маклеры фондовой биржи, чиновники из министерства финансов, торговли и промышленности и конечно же пострадавшие провинциалы. Когда был оглашена сумма счета зал заскрежетал зубами от злости. На счету Константина Михайловича Коровко было 18 копеек! Обнаружилось, что у Коровко нет никакой недвижимости, почти всем владеет брат. Кроме того при детальном изучении договоров оказалось, что по ним пайщикам Костя-инженер ничего не должен. По документам они добровольно отдавали деньги Коровко, якобы на благое дело «замещение иностранного капитала в экономике Российской империи».
Запасы валидола в аптеках Петербурга кончились, когда выяснилось, что незадолго до ареста Коровко продал право на аренду соляных рудников Международному банку за 275 тысяч рублей, вложив при этом ещё 1 млн. 200 тыс. руб. Самое интересное, что Международный банк все-таки докопался в том месте до залежей каменной соли. Сделка была проведена под контролем вышеупомянутого Алексея Путилова, выступившего ее гарантом. Он и подтвердил это в суде. Чуть позже финансово-промышленная группа Путилова выкупила контрольный пакет акций завода и рудников.
Интересно то, что в ходе дальнейшего следствия было выяснено, что на самом деле Костя-инженер вложил в «Банкирский дом Русской промышленности» не 45 тысяч рублей а 200 рублей а Мартынов не пять тысяч а пятьсот рублей. То есть сумма всего банка занимавшегося: хранением ценных бумаг, выкуп и продажу, страховку тиражей погашения выигрышных билетов, оплату и учёт купонов, исполнение всяких поручений состояла всего лишь из семиста рублей! Деньги на которые была приобретена роскошная обстановка банка, были деньги вкладчиков. За столь короткое время банк успел задолжать 281 633 руб. клиентам и 63 075 руб. банкирским конторам Никитиной, Фроловой и Арутюновой. Мартынов после ареста Коровко (видимо почувствовав, что скоро и его черёд) «вынес» кассу и скрылся в неизвестном направлении. Не исключено, что Коровко и Мартынов работали в тандеме, чем и объясняется молниеносное исчезновение последнего с выявленной следствием вершиной финансовой пирамиды.
Костю-инженера, представшего перед судом с подельницей-женой, могли бы признать либо «в мошенничестве», либо «во введении в невыгодную сделку». В первом случае подсудимому «светила десятка», во втором - лишение свободы до трёх месяцев. Хоть прокурор и настаивал на более жестком наказании, суд не удовлетворил его прошение. Присяжные заседатели совещались пять часов и только около часа ночи утвердительно ответили на все вопросы о доказанности преступлений по всем трем предприятиям. На вопрос о виновности подсудимого присяжные ответили: да, виновен, но на сумму около 300 рублей. Вера Коровко был полностью оправдана.
Несмотря на столь громкий процесс, Константина Михайловича Коровко суд приговорил к лишению свободы на три месяца, а также всех особенных прав и привилегий. Так как Коровко провёл два года в СИЗо, его выпустили прямо в зале суда. Возмущению потерпевшим не было границ. Они еще долго оббивали пороги разных инстанций, жаловались в суды и прокуратуру, но их попытки не увенчались успехом.
Судебный процесс на Коровко был пожалуй самым громким в дореволюционной России, закрепивший за ним прозвище «король русских аферистов». Таким образом в начале XX века в российском бизнесе сформировался новый тип мелкого предпринимателя-спекулянта. Который пользуясь несовершенством законодательства при помощи обмана пытались обогатиться за счет доверчивости своих клиентов.
Он берег себя для капитализма
Политические потрясения, вызванные Первой мировой войной и двумя революциями, Коровко пережил совершенно спокойно. Смена власти в стране и приход к власти большевиков Костя-инженер воспринял как очередной шанс к обогащению. Отсутствие твердой, конвертируемой валюты, сумасшедшие темпы инфляции были благодатной почвой для товарной спекуляции, которую «золотой теленок» использовал блестяще. Лозунг «грабь награбленное», «мир хижинам - война дворцам» почти идеально подходили под амплуа описанного нами афериста. Бурные события гражданской войны, рискованная эра военного коммунизма способствовали обогащению Коровко. Он поступил на службу к большевикам. Военные поставки позволяли ему присваивать казенное имущество продавать и обменивать его на весьма выгодных условиях...
О том, сколько финансовых активов прилипло к рукам Коровко, мы можем только догадываться. Очевидно, не случайно в романе «Золотой теленок» при описании Александра Ивановича Корейко, авторы упоминают о его спекуляции медикаментами и пропавшем поезде, вышедшем из Полтавы, но так и не прибывшим в Самару. История афериста Коровко позволила советским сатирикам 20-х годов прошлого века - И. Ильфу и Е. Петрову создать целую плеяду литературных персонажей, художественное амплуа которых отражали специфику социально-экономических отношений в период так называемого угара НЭПа.
За постоянные хищения в 1920 году Коровко был арестован чекистами, но через три года досрочно освобождён. Каким образом аферисту удалось избежать расстрела - останется загадкой. Не исключено, что Константин Михайлович поделился или попросту отдал все награбленное имущество. В отличии от ильфовского зицпредседателя Фунта, который с успехом регулярно сидел при НЭПе, Коровко не стал испытывать судьбу, хотя для его таланта это был воистину золотой век.
В 1923 году аферист Костя-инженер пересекает румынскую границу и появляется уже в Париже. О заграничной жизни Коровко доподлинно ничего не известно. Во Франции его следы затерялись. Судьба баснословных сумм украденных Коровко у обманутых вкладчиков покрыта мраком тайны. Скорее всего, оказавшись в Париже 47-летний Коровко залег на дно, закончив свою жизнь в полной безвестности.
Соляные месторождения Донбасса, на которых Костя-инженер сколотил свой первый миллион, продолжала эксплуатировать компания Алексея Путилова вплоть до их полной национализации советской властью в 1919 году. Но это уже совсем другая история…
" Рано утром Бендер раскрыл свой акушерский саквояж, вынул оттуда милицейскую фуражку с гербом города Киева и, засунув ее в карман, отправился к Александру Ивановичу Корейко. По дороге он задирал молочниц, ибо час этих оборотистых женщин уже наступил, в то время как час служащих еще не начинался, и мурлыкал слова романса: "И радость первого свиданья мне не волнует больше кровь". Великий комбинатор немного кривил душой. Первое свиданье с миллионером-конторщиком возбуждало его. Войдя в дом No 16 по Малой Касательной улице, он напялил на себя официальную фуражку и, сдвинув брови, постучал в дверь.
Посредине комнаты стоял Александр Иванович. Он был в сетке-безрукавке и успел уже надеть вдовьи брюки мелкого служащего. Комната была обставлена с примерной бедностью, принятой в дореволюционное время в сиротских приютах и тому подобных организациях, состоявших под покровительством императрицы Марии Федоровны. Здесь находились три предмета: железная лазаретная кроватка, кухонный стол с дверцами, снабженными деревянной щеколдой, какой обычно запираются дачные сортиры, и облезший венский стул. В углу лежали гантели и среди них две больших гири, утеха тяжелоатлета.
При виде милиционера Александр Иванович тяжело ступил вперед.
Гражданин Корейко? - спросил Остап, лучезарно улыбаясь.
Я, - ответил Александр Иванович, также выказывая радость по поводу встречи с представителем власти.
Александр Иванович? - осведомился Остап, улыбаясь еще лучезарнее.
Точно так, - подтвердил Корейко, подогревая свою радость сколько возможно.
После этого великому комбинатору оставалось только сесть на венский стул и учинить на лице сверхъестественную улыбку. Проделав все это, он посмотрел на Александра Ивановича. Но миллионер-конторщик напрягся и изобразил черт знает что: и умиление, и восторг, и восхищение, и немое обожание. И все это по поводу счастливой встречи с представителем власти.
Происшедшее нарастание улыбок и чувств напоминало рукопись композитора Франца Листа, где на первой странице указано "играть быстро", на второй - "очень быстро", на третьей - "гораздо быстрее", на четвертой - "быстро как только возможно", а все-таки на пятой - "еще быстрее".
Увидев, что Корейко достиг пятой страницы и дальнейшее соревнование невозможно, Остап приступил к делу:
А ведь я к вам с поручением, - сказал он, становясь серьезным.
Пожалуйста, пожалуйста, - заметил Александр Иванович, также затуманиваясь.
Хотим вас обрадовать.
Любопытно будет узнать.
И, безмерно грустя, Бендер полез в карман. Корейко следил за его действиями с совсем уже похоронным лицом. На свет появилась железная коробка от папирос "Кавказ". Однако ожидаемого Остапом возгласа удивления не последовало. Подпольный миллионер смотрел на коробку с полнейшим равнодушием. Остап вынул деньги, тщательно пересчитал их и, пододвинув пачку к Александру Ивановичу, сказал:
Ровно десять тысяч. Потрудитесь написать расписку в получении.
Вы ошиблись, товарищ, - сказал Корейко очень тихо, - какие десять тысяч? Какая расписка?
Как какая! Ведь вас вчера ограбили!
Меня никто не грабил.
Да как же не ограбили! - разволновался Остап. - Вчера у моря. И забрали десять тысяч. Грабители арестованы. Пишите расписку.
Да, ей-богу же, меня никто не грабил, - сказал Корейко, по лицу которого промелькнул светлый зайчик. - Тут явная ошибка.
Еще не осмыслив глубины своего поражения, великий комбинатор допустил неприличную суетливость, о чем всегда вспоминал впоследствии со стыдом. Он настаивал, сердился, совал деньги в руки Александра Ивановича и вообще, как говорят китайцы, потерял лицо. Корейко пожимал плечами, предупредительно улыбался, но денег не брал.
Значит, вас не ограбили?
Никто меня не грабил.
И десять тысяч у вас не брали?
Конечно, не брали. Ну, как вы думаете, откуда у меня может быть столько денег?
Верно, верно, - сказал Остап, поостыв. - Откуда у мелкого служащего такая уйма денег! Значит, у вас все в порядке?
Все, - ответил миллионер с чарующей улыбкой.
И желудок в порядке? - спросил Остап, улыбаясь еще обольстительнее.
В полнейшем. Вы знаете, я очень здоровый человек.
И тяжелые сны не мучат?
Лихие 90-е запомнились россиянам появлением харизматичных персонажей, которые использовали общую неразбериху ситуации в целях личной наживы. Граждане страны сами несли свои деньги владельцам финансовых пирамид в надежде быстро обогатиться. В оправдание современникам - мошенники такого уровня были всегда. Подпольный миллионер из «Золотого теленка» Александр Корейко списан авторами с реального человека.
Константин Михайлович Коровко, сын отставного есаула, закончил в Петербурге два престижных института - Технологический и Горный. Тогда Россия по темпам экономического роста опережала все страны мира. Коровко для многих являлся представителем нового типа бизнесменов, этакий пример self-made man - происходит из низов, получил прекрасное образование, только благодаря собственным знаниям и сноровке стал одним из самых заметных предпринимателей столицы.
Подход у Коровко поражал воображение. «Я, - цитировало его слова издание «Искусство Кино», - действую в интересах и во имя русского народного хозяйства, я хочу создать на русские деньги чисто русское предприятие для борьбы с иностранными предпринимателями, захватившими всю русскую промышленность в свои цепкие руки. Получение миллионов осуществимо при общей энергии и дружной работе. Наши предприниматели инертны и обтянуты плотным кольцом формальностей. Я хочу создать свободное от этих формальностей дело с помощью пайщиков, которые сплошь и рядом не знают, куда пристроить капитал. Русские деньги, лежащие по нашей инертности в кубышках по уездным и губернским городам, должны и могут давать до 300 процентов прибыли в год».
Начинал Коровко обычно в провинции, делая упор на не слишком большую осведомленность и финансовую грамотность людей. В самом начале он рассылал по всей России сотни тысяч проспектов с прдложением стать его пайщиками. Схема была проста как первый снег - он совершал с кем-нибудь у нотариуса товарищеский договор, которым учреждал товарищество на вере и снабжал его фирмой «общества», отмечает издание Газетные старости. Жертвы полагали, что имеют дело с акционерным обществом, действующим на основании утвержденного устава и, потому до известной степени подлежащим контролю правительства. Все шло замечательно до той поры, пока делом не заинтересовался дотошный пожилой полковник Шульц из Балашова.
Ознакомившись со всеми финансовыми и хозяйственными подробностями затеи, Шульц сделал нелицеприятные выводы, и после встречи с Коровко отправился прямо к прокурору. Там же оказался и владелец модного велосипедного магазина в Песках Константин Мультино, знавший Коровко еще по Технологическому институту. До визита к прокурору Коровко втянул его в крупный инвестиционный проект на Кубани, куда было вложено 56 тысяч рублей под обещанные однокурсником сверхприбыли. Денег Мультино больше не увидел, и пошел за помощью к властям. В марте 1912 года Коровко был арестован и взят под стражу.
Само слушание привлекло внимание широкой общественности, ведь Коровко действовал размашисто и количество пострадавших пайщиков было чрезвычайно большим. Резонанс делу придавал еще тот факт, что защитником Коровко выступил (не без финансовых вливаний со стороны последнего) присяжный поверенный Иван Данчич, сделавший себе имя на процессах, где у обвиняемых не было никаких шансов. В самом же начале выяснилось, что счета мошенника были обнулены, недвижимости нет, а право на аренду соляных рудников Коровко незадолго до ареста Международному банку за 275 тысяч рублей.
В своей речи прокурор Глухарев подчеркнул, что Коровко своими действиями «подрывает веру в русскую промышленность» и квалифицировал действия Коровко как мошенничество. Это был принципиальный момент: в дореволюционной России существовала статья «О введении в невыгодную сделку», наказание по которой было менее суровым, чем по статье о мошенничестве. Защита со своей стороны представляла Коровко неудачливым бизнесменом.
Сам Коровко с беспрецедентной наглостью обвинил в своих неудачах собственных пайщиков: «Я думал выйти победителем из ряда комбинаций, неизбежных в каждом предприятии, а затеял я их целых три, имея в виду, что одно будет поддерживать другое. Я полагал, что являюсь полноправным распорядителем, а пайщики имеют право на дивиденд, то есть на то, что я дам им в очистку. Я хорошо изучил акционерное право и понимал, что акционирование таких дел должно требовать крупных расходов, но пайщики это не поняли и не хотели понимать, разрушая все, что я создавал. Посвящать пайщиков в детали договора не было надобности, русский пайщик труслив и недоверчив. Он норовит во всем получить рубль на рубль, а если я сулил ему 300 процентов, то такова его психология».
В итоге суд признал инженера Коровко виновным «во введении в невыгодную сделку» и приговорил его к лишению всех особенных прав и преимуществ и заключению в тюрьму на три месяца. Пробыв в заключении уже два года до того, он был освобожден прямо в зале суда. Никаких коспенсаций его пайщики так и не получили. Авторы «Золотого теленка» Ильф и Петров хорошо знали, о чем писали, и ввели в повествование факты из реальной хроники тех лет, придав черты Коровко и Остапу Бендеру, и Александру Корейко. Возглас «Лед тронулся, господа присяжные заседатели!» вернулся в Россию в конце ХХ века.
Валентин Васспард
